– Что? – растерянно спросила я.

– Доверенности на твое имя, номера счетов и прочее…

– Какие доверенности, зачем?

– Затем, – мрачно ответила Маринка.

– Он что… – начала соображать я. – Он опять… Сейчас?

– Должно быть, голос услышал. В смысле зов.

– Ты издеваешься, что ли?

– Если бы…

– Что за голос?.. – я посмотрела на Маринку.

– Голос, который зовет, – криво усмехнулась она. – Родина позвала, а Родине не отказывают.

– Какая еще Родина? – рявкнула я.

– Наша, общая. – Маринка встала и обняла меня. – Ладно, когда-нибудь он вернется. Всегда возвращался.

– Я не могу поверить… – Слезы хлынули из глаз, и говорила я теперь с трудом. – Вот так взять и уйти… Ничего не сказав?

– И что бы он тебе сказал? Ты же спросишь: куда? На вопрос «на сколько» он и сам, скорее всего, ответа не знает.

– Ты его оправдываешь, что ли? – сказала я, вытирая слезы. Маринка лишь усмехнулась. – А мне что делать? – спросила я.

– Ждать, – пожала она плечами. – Чего ж еще? Идем.

– Куда?

– В церковь. Молиться за раба Божьего Владана.

С того дня по утрам я ходила на службу. Вместе с Маринкой. За это я была ей благодарна. Так куда спокойнее. Вдруг мой голос Господь не услышит? У двоих, как ни крути, шансов больше. После службы шла к Тамаре, завтракала и подолгу пила кофе, слушая последние новости. О Владане мы почти не говорили, но я знала, она, как и я, ждет. И молится.

В обед я встречалась с папой, иногда и вечером к нему наведывалась, если точно знала: других встреч у него нет. Папа ни о чем не спрашивал. Уверена, Маринка ему обо всем рассказала, и он счел за благо молчать. И слава богу. Все, что он скажет, я знала очень хорошо. А он знал, что я это знаю. Мы ведь не раз все обсуждали. Владан не тот человек, кто мне нужен. Наверное. Но это тот человек, без которого я не могу и не хочу жить. Значит, надо терпеливо ждать, не жалуясь, не изводя себя и других, и верить, что он вернется. Там, где он сейчас, ему, вне всякого сомнения, в сотни раз хуже… Он выбрал свой путь, а я выбрала его. Вот как-то так…

Остальное время я проводила в офисе. Не в ожидании клиентов, разумеется. Просто здесь мне было спокойнее. Уже на третий день появился Бад. Я увидела в окно его машину и мысленно чертыхнулась. Он вошел, улыбаясь, устроился в кресле.

– Есть идея, – сказал весело.

– Напиться, что ли? – скривилась я.

– По-моему, гениально. Можно по пьяни расфигачить стекла в приличном месте, устроить хороший дебош.

– Вот уж глупость.

– Да? Принимаются любые предложения.

Я молчала, уткнувшись в компьютер, и он некоторое время молчал, успев лишиться своей улыбки.

– Словами «я же говорил» этого не передать, – заявил со вздохом.

– Ага, меня предупреждали все кому не лень.

– Вот именно.

– Ну и отстань от меня. Я что, жалуюсь?

– Куда там, ты же у нас девушка гордая. Вообще-то Владан просил присмотреть за тобой.

– Да ну?

– Ага.

– И когда же?

– Позвонил накануне своего отъезда.

– Вот как. Значит, тебе он об отъезде сказал?

– Намекнул, что некоторое время будет отсутствовать.

– Ладно, – кивнула я. – Я тебе очень благодарна…

– Но?

– Но держись от меня подальше.

– Ясно, – хмыкнул он. – С моей стороны это была смесь глупости и надежды. Пропорций я уже не помню, хотя теперь и неважно. Извини, но я дал слово своему другу, – направляясь к двери, сказал Бад.

– Да кому я нужна? Сам подумай. Спасать меня надо разве что от тоски по нему, а это под силу только одному человеку. Спасибо! – сказала я серьезно.

– За что? – усмехнулся Бад. – Знаешь, жизнь – забавная штука. Мы упрямо грешим снова и снова и надеемся, что нас простят: бог, другие люди или мы сами.

– Владан давно простил, если ты об этом.

– Какое там… – покачал головой Бад. – Ему просто нет до этого дела. Пойми ты, наконец, ему уже давно никто не нужен.

Дверь за ним закрылась, а я отчаянно заревела, испугавшись той правды, что могла быть в его словах.

Прошло двадцать дней, в моей жизни ничего не изменилось. Я-то думала, что понемногу начну привыкать, оказалось – зря. Ожидание становилось все тяжелее, все тревожнее. И все чаще появлялась мысль: а вдруг он не вернется? Я гнала ее прочь, но она возвращалась, и я потерянно замирала, не зная, как справиться с ней.

Я записалась на курсы английского (отчего бы не «подтянуть язык», если время есть), купила билеты на все ближайшие премьеры и даже подумывала о том, чтобы устроиться на временную работу. Все равно куда. В общем, сказать, что я не пыталась справиться, все же нельзя. Правда, получалось неважно.

В тот день я отправилась к Маринке в салон, подровняла волосы, сделала маникюр. В офис возвращалась пешком. Торопиться мне все равно было некуда. Лето вдруг решило вернуться на денек, солнце светило, тучи исчезли, а воздух прогрелся чуть ли не до двадцати градусов. Посетители ближайшего ресторана по этой причине предпочли открытую веранду. Еще вчера она выглядела сиротливо, а сегодня не узнать.

Я решила: самое время пообедать, тем более что на веранде оказался свободный столик. Сделала заказ, вернула меню официантке и тут услышала за спиной:

– А мне кофе, пожалуйста. – И в поле моего зрения возник бывший. Продемонстрировал девушке свою гагаринскую улыбку и устроился за моим столом.

– Привет, милая.

– Обязательно мне аппетит портить? – сказала я.

– Да ладно. Втайне ты по мне скучаешь. – Я лишь глаза закатила, не находя слов, а он продолжил: – Ну, что? Сбежал твой вояка? Писем не пишет, весточку не шлет?

– Тебе-то что?

– Как это что? – удивился он. – Болею душой за любимого человека.

– Ну-ну, – хмыкнула я. Очень хотелось встать и уйти. Удерживала дурацкая неловкость. Сделала заказ и вдруг ухожу. А наплевать, пусть Забелин расплачивается.

– Душа спасенья просит, – вдруг заявил он.

– В смысле, тебя мучают угрызения совести? – спросила я, подумав, что бывший обнаглел до крайности.

– Ага, постоянно, – весело кивнул он.

– За то, что ты тогда со мной сделал? – Мне вдруг тоже стало весело, тем злым весельем, которое добром не заканчивается.

– Из-за этого не особенно. Еще один пункт в длинном списке доказательств, что я не очень хороший человек, – подмигнул он.

– Как деликатно ты выразился.