столом и, смешно вытягивая губы, дует на блюдечко, приблизив его к своему лицу. Капитан занимался вечерним чаепитием. Блаженное выражение на его лице сразу исчезло, как только он увидел вошедшего мальчугана и отметил его непросохшую одежду. Аккуратно опустив блюдечко на клеенку, Иван Михайлович, или дядя Ваня, как звали его все ребятишки соседних улиц, разгладил усы и вопросительно уставился своими живыми, слегка навыкате глазами на сорванца, за которым протянулась по полу цепочка мокрых следов. Он усадил мальчика за стол напротив себя и слушал внимательно, не перебивая, лишь временами одобрительно поглядывая на него и кивая головой. Взгляд серых глаз Ивана Михайловича загорелся огоньком повышенного внимания с первых же слов Вовчика. Выслушав его, участковый задал только один вопрос. И мальчик повторил, что гусей погибло штук двести.

Затем участковый звонил по телефону, а Вовчик вполуха прислушивался к разговору в соседней комнате, с наслаждением глотая горячий чай и ощущая, как приятное тепло разливается по всему телу. Капитан с жаром убеждал какого-то Петра Ефимовича о немедленном выезде на место происшествия. По-видимому, тот не соглашался, потому что дядя Ваня несколько раз повторил, что «это самое настоящее преступление». Наконец, после того как участковый сказал: «Тогда я сейчас подниму самого...» — его невидимый собеседник сдался, а капитан громко брякнул о рычаг трубкой.

К Вовчику он вышел уже в голубоватой форменной рубашке с погонами, в руках у него был планшет из старой потрепанной кожи. Через несколько минут видавший виды мотоцикл участкового мчал, разбрызгивая лужи, к окраине городка. Вовчик, укрывшись в люльке брезентом, смотрел снизу вверх и видел четкий профиль ставшего суровым дяди Вани...

Домой Вовчик вернулся поздно. Улицы были уже одеты в непроглядную темень, сквозь которую с трудом пробивался даже яркий луч мотоциклетной фары. Иван Михайлович подвез его прямо к воротам. На шум двигателя с подворья выскочила мать Вовчика: как всегда, она не ложилась спать, если ее сын где-то задерживался. Мальчик хорошо знал, что, если он не придет и до утра, его мать не уснет, глаз не сомкнет ни на минуту.

Однажды прошлым летом он со своим одноклассником и соседом Витькой Волчковым отправился в верховья Уды сколотить и пригнать плот: таким путем многие жители городка заготовляли топливо на зиму, пользуясь тем, что во время наводнений леспромхоз, расположенный в двух десятках километров, упускал много древесины, она скапливалась по берегам реки и особенно на мелкой шивере километрах в восьми от городка. Ребята провозились с полдня, подтаскивая к воде бревна, которые им были под силу. И когда в небольшом заливчике был сколочен плот и они готовились к отплытию, самому занимательному и опасному в этой нелегкой работе, неожиданно поднялась буря. Порывистая со свистом низовка вздыбливала двухметровые волны. У ребят хватило благоразумия не отчаливать от берега. По своему небогатому жизненному опыту они все же знали, что, если прорвался ветер с низовья, с той стороны, где далеко-далеко на севере раскинулись огромные просторы холодной Якутии, это испортит погоду надолго. Дня три по реке с тяжелым плеском будут перекатываться отливающие тусклым металлом водяные глыбы.

Плот пришлось оставить на игру с волнами, хотя ох как не хотелось топать пешком эти проклятые восемь километров. И вот, когда они были на половине пути, в завывание ветра вплелся какой-то новый, иной звук; вскоре они различили, что это голосит женщина, а когда преодолели небольшой пригорок, то увидели: навстречу, громко рыдая, оплакивая своего сына, бежит подгоняемая сильными порывами ветра мать Вовчика. Она вообразила, что ребята все же отплыли от берега, а это была бы верная гибель.

С той поры чуткий Вовчик по-иному стал смотреть на свои действия и поступки. Он старался не задерживаться по вечерам. Но сегодня он ничего не смог поделать. Случай с гусями был исключительным и заставил его так поздно явиться домой.

— Что случилось? — испуганно спросила Анна Ивановна, рассмотрев, с кем приехал Вовчик.

— Все в порядке, — раскатисто пробасил участковый. — Не волнуйтесь, ваш парень что надо. Молодец!

Мать все же слегка поддала Вовчику пониже спины и подтолкнула его к воротам.

— Молодец?! — повторила она с упреком.

Но когда Вовчик, борясь со сном, с усилием разлепляя веки, все же подробно рассказал матери о гибели гусей и своих действиях, которые и явились причиной его позднего прихода, Анна Ивановна одобрительно закивала головой. Под конец она все же заметила, что это загадочное явление вряд ли способен прояснить Иван Михайлович.

— Неправда, — решительно возразил Вовчик. — Иван Михайлович вызвал следователя, были там и другие люди, понятые и врачи, и дядя Ваня сказал, что это преступление и преступники будут наверняка выявлены...

— При реакции фосфида цинка с кислотами желудка образуется фосфористый водород, который вызывает паралич организма. Так в данном случае и произошло с дикими гусями.

Эксперт, высокий худощавый мужчина с бесстрастным, даже скучным выражением лица, монотонным голосом, не отрываясь от бумаг, читал заключение, но Вовчик слушал — весь внимание. Шло судебное заседание по уголовному делу о массовой гибели серых диких гусей. Вовчик был допрошен как свидетель одним из первых и теперь с напряжением прислушивался к происходящему в зале. В суде он был впервые и с интересом наблюдал за участниками процесса. Особенно ему понравилась судья — молодая голубоглазая женщина в строгом темном костюме, на отвороте которого синей эмалью поблескивал продолговатый ромбический значок. Когда Вовчик под взглядами многих людей: народных заседателей, один из которых почему-то напоминал директора, а другой завуча школы, и оба смотрели на Вовчика как на нашкодившего ученика; прокурора, особенно строго поблескивающего линзами очков; защитников, мужчины и женщины, смотревших как-то насмешливо, — когда Вовчик оробел до дрожи в коленках, он увидел ободряющую улыбку судьи и сразу успокоился. Комок, который подкатил к горлу и не давал говорить, куда-то исчез, и подросток спокойно и связно рассказал о фактах, очевидцем которых он являлся.

И теперь, сидя на скамейке рядом со своей матерью, Вовчик не отводит восхищенного взгляда от судьи. Он понимает, что она руководит рассмотрением дела, как дирижер оркестром. Постепенно Вовчик убеждается, что участковый был прав, когда говорил, что преступники будут найдены. Подростку становится ясно, что на передней скамье люди, действительно совершившие преступление. И хотя они упорно не признают этого, юлят, изворачиваются, истина медленно, шаг за шагом, обнажается перед присутствующими...

— Знакомы ли вы с инструкцией о применении фосфида цинка? — спрашивает председательствующая; на ее строгом красивом лице нет той улыбки, с которой она задавала