– Этак она себе и руку вверх загнет, – заметил Блез. – А мы-то беспокоились, что ее повредим!

– Кто же мог знать? – ответил ему Головешка. – Хотя жалко: Элекия – само совершенство.

Невольно я взглянул на Рейчел. Ее фигура и фигура Элекии – точные копии. Недаром же богине так идеально подходили все ее наряды.

– Все, сейчас рука начнет загибаться.

– Если сама статуя не остановится.

Но нет, не произошло ни того ни другого. Перед тем как рука должна была упереться в край образовавшегося колодца, она вдруг начала подниматься вверх. Причем я готов был поклясться: подниматься рука стала, когда до края еще оставалась ширина в пару ладоней. Такой Элекия и исчезла: с поднятой над собой рукой, будто передавая нам тем самым свой последний привет.

– Прощай, Элекия! – прошептал я, в тот самый миг, когда она исчезла полностью, а невесть откуда выдвинувшаяся сбоку крышка прикрыла ее сверху.

– Ну вот, и статую мы потеряли, и толку с этого ноль, – грустно сказал Головешка.

Причем совсем непонятно было: то ли он грустит о статуе, которую можно было бы выгодно продать, о расставании с ней вообще, или о том, что толку с этого не было.

И тут, словно услышав его, врата дрогнули. После чего раздался такой скрежет, что уши у всех заложило, и створки начали расходиться.

– Все вниз! – скомандовал я. – Нельзя терять ни мгновения! Быстро грузимся на корабль, и в путь.

– Лео, к чему такая спешка? Сначала его нужно загрузить сокровищами. Сколько весила статуя? Представляете, как много золота мы теперь можем взять вместо нее!

В чем-то Головешка был прав, но кто бы осмелился утверждать, что после того как врата распахнутся во всю ширь, их створки не сойдутся вновь? Причем сделают это намного быстрее? С другой стороны, когда золото было лишним?

Видя мое сомнение, Головешка продолжил:

– Его даже собирать не придется, я на всякий случай в мешки его сложил. Не все, конечно, слишком его там много, но вполне достаточно для того чтобы, лишившись статуи, мы ничего не потеряли.

Раздумывал я буквально мгновение.

– Хорошо. Теодор, Гаспар, вы за золотом, остальные на корабль.

Ничто так не сближает, как совместный труд. И возможно, отношения у них после него наладятся, пусть и немного.

Мы с Рейчел и Блезом нервно ждали эту парочку на корабле. Я оказался прав: распахнувшись, врата вновь начали закрываться, а эти двое все не появлялись. Время уходило, пора уже было отчаливать, я нервно мерил палубу шагами от края до края.

– Лео, может быть, мне сходить и посмотреть? – предложил Блез.

– Иди, – не раздумывая, согласился я. – Можешь даже пнуть их обоих, если они от жадности там застряли.

– Ты чего такая грустная? – спросил я у девушки, когда Блез исчез в щели.

– Ощущение такое, будто близкую подругу потеряла, – призналась Рейчел.

У меня от богини Элекии тоже остались самые приятные воспоминания.

– Рейчел, – осторожно поинтересовался я, – тогда, когда мы только подняли богиню со дна, о чем ты с ней разговаривала? Или просила.

Девушка неожиданно смутилась:

– Все-таки она – богиня семейного счастья. Вот я попросила у нее, чтобы у нас с тобой все было хорошо.

– Насколько хорошо?

– Ну, чтобы мы с тобой поженились, – окончательно смутилась она.

Так вот, оказывается, с чем связаны наши бесконечные женитьбы! Признаться, такая мысль в голову однажды мне уже приходила, и теперь я лишь получил ее подтверждение.

– А насчет сокровищ разговора с ней не было?

– Насчет сокровищ – нет.

Значит, сокровища – это собственная инициатива Элекии. Все-таки она еще и богиня достатка. С другой стороны, первые сокровища мы нашли до встречи с ней. Но, как бы там ни было, хорошо, что их у нас много, и я посмотрел на Блеза, который нес на себе мешок, из которого струйкой сыпались золотые монеты. Блез не мог бежать, а только шел, настолько тяжела была его поклажа, но смеялся он в голос.

Следом за ним показались и Головешка с Гаспаром. У Головешки заплетались ноги, хотя мешок у него был куда меньше гаспаровского. Но оба одинаково красные, со злыми лицами.

Я взглянул на закрывающиеся врата: время еще есть, успеваем.

– Что там случилось? – поинтересовался я, помогая Блезу сначала подняться по сходням на борт корабля, а затем скинуть с себя мешок.

– Лео, это надо было видеть! – вновь рассмеялся Блез. – Этот недоделанный пират застрял со своим мешком в проходе. И сам пролезть не может, и Гаспар остался внутри. Гаспар пытался его мешок проре́зать, чтобы оттуда высыпалась часть золота, но тот ногой его, ногой! Оба орут друг на друга, договориться не могут… Это надо было видеть, – повторил он, после чего, потеряв от смеха последние силы, сполз на палубу.

Гаспар добрел сам, но Головешке мне пришлось помочь донести его ношу.

– Все, отходим, – сказал я, когда мы все оказались на корабле.

Головешка, у которого ноги ходили ходуном от усталости, неожиданно возмутился:

– Лео, ты чего?! Еще одну ходку вполне успеваем!

– Нет, – твердо заявил я. – Блез, отдать концы!

– Есть, капитан! – И, чтобы не терять времени, перерезал веревку, которая соединяла нас с берегом.

Гаспар уже наготове стоял возле мачты, чтобы по команде поднять парус, когда Головешка неожиданно стал хлопать себя по карманам, после залез за пазуху, старательно там порылся и вновь принялся за карманы. Мало того, он вдруг стремительно рванулся к удаляющемуся берегу, прыгнул и через мгновение был уже там.

– Тед, ты куда?

– Я сейчас! Перстень выронил, – на бегу пояснил он.

– Какой еще перстень?

– Такой, как у Рейчел. Только не такой, – донеслось уже издалека.

На какое-то мгновение мы все застыли, настолько быстро все произошло.

Первым опомнился Блез:

– Что будем делать, Лео? Еще немного, и мы уже не сможем протиснуться во врата.

– Пускай тут и остается, – зло сказал Гаспар. – Чахнуть над златом. – После чего добавил: – Упырь!

Почему именно упырь, я понять не смог, но решение для себя уже принял:

– Блез, Гаспар, ведите корабль сквозь врата.

– А ты?

– Буду его спасать.

Получилось у меня так непреклонно, что никто даже возражать не стал. Лишь Рейчел попросила:

– Лео, ты, главное, сам не задерживайся. Не получится сейчас – мы его потом спасем, вот же он жадина!

Несясь к щели в скале, я все наделся, что Головешка вот-вот из нее покажется, и мы вместе побежим обратно. Но такого не случилось, и потому пришлось притискиваться в узкий проход.