– Почему? – Он был совсем растерян.

– Ты ищешь меня с прошлого лета, следишь за мной, даже снимаешь квартиру в доме напротив и сидишь у окна с подзорной трубой... У тебя ведь подзорная труба?

– Нет, армейский бинокль.

– Замечательно – армейский бинокль... – Я ехидно улыбнулась, потирая руки, спрятанные в плотные шерстяные перчатки, которые почему-то сегодня меня совершенно не грели. – А что же не снайперская винтовка с оптическим прицелом?

– Зачем ты так! – испугался Алексей. – Я же не собираюсь тебя убивать.

– Большое мерси, – иронически поклонилась я. – А что же ты собираешься со мной делать?

Он неожиданно покраснел и нахмурился – совсем как ребенок, которого застали за недозволенным поеданием конфет до обеда.

– Что-то холодно, – поежился он. – Может быть, пойдем дальше?

– Пойдем! – легко согласилась я – менять свои планы я по-прежнему не собиралась.

Последний розовый луч на западе исчез в тяжелых серых тучах, и сразу же стало темно, лишь яркие городские огни добавляли этому вечеру немного уюта. Мы медленно шли по протоптанной в снегу дорожке – мимо, за оградой, стремительно проносились машины, и шелестящий звук их шин заполнял собой молчание, которое повисло между мной и человеком, который шел сейчас рядом.

Мы прошли один бульвар, потом другой, затем вышли на третий. К тому моменту сумерки уже превратились в ночь, и спутник мой стал знобко пожимать плечами. Вероятно, боясь меня упустить, Алексей не успел толком одеться.

– Иди домой, – наконец нарушила я молчание. – Ты замерз. Вон остановка впереди...

Он поднял на меня глаза, блеснувшие отраженным от фонарей светом, и произнес твердо:

– Не уйду. Никуда не уйду, пока не провожу тебя обратно.

– А я еще не собираюсь домой, – сообщила я охотно. – Что-то меня совершенно не тянет туда.

– Что ж... Ко мне в гости я не осмелюсь тебя пригласить – может быть, тогда посидим где-нибудь в кафе?

– Посидим, – милостиво согласилась я. Я все ждала, что он скажет какую-нибудь глупость или поведет себя не по-джентльменски, но он ничего такого пока не делал. «Кафе так кафе! – подумала я. – Посмотрим, в какую дыру он меня заведет».

Впереди показалась забегаловка – из тех заведений, которые располагаются обычно у метро. Здесь всегда полно народа, пьющего в немереных количествах пиво и заедающего его картонной пиццей, всегда дым коромыслом и в уши лезут обрывки чужих разговоров. Я не была такой уж привередой, но в первый раз пригласить девушку в подобный бедлам должно быть стыдно...

– Сюда? – кротко спросила я, готовая в любой момент взорваться и немедленно и безоговорочно избавиться наконец от этого Алексея.

– Нет, чуть дальше...

Впереди был известный ресторан, сияющий неоном, с роскошной вывеской и почтенным швейцаром у дверей, очень похожим на голливудского актера Майкла Дугласа – немолодым и чрезвычайно благородным, словно по недоразумению приставленным пропускать капризных клиентов внутрь, в бархатно-зеркальные глубины, где ненавязчиво и тонко играла музыка и пахло дорогими блюдами, вызывающими аппетит даже у самого безнадежного язвенника. Как-то раз я была здесь с Митей – вечернее платье, свеча на столе, рядом – букетик свежих цветов, только любовь и покой...

– Ну что же ты? – тронул меня за локоть Алексей. – Уже совсем близко!

«Не сюда, так я и думала, – злорадно усмехнулась я, отводя взгляд от швейцара. – Конечно, ку-да ему – в этом нелепом шарфе, в этой дурацкой куртке!»

За углом было очередное заведение – туда-то и вел меня мой спутник. Он толкнул дверь, пропуская меня вперед, тоненько звякнул колокольчик, и мы оказались в небольшом помещении, где витал такой густой и нежный кофейный запах, что у меня чуть слезы на глаза не навернулись.

– Вот, вполне приличное место, – за моей спиной скромно произнес Алексей. – Шубку?

Я скинула одежду ему на руки и села за угловой столик возле окна, где около стены росло какое-то лохматое растение и едва слышно журчал маленький фонтан в виде старинного грота. Под курткой у Алексея оказалась тоненькая водолазка – немудрено, что он замерз. Официант принес нам меню. Посетителей почти не было, лишь какая-то парочка в соседнем углу пила кофе с рогаликами.

– Что будем есть, пить? – застенчиво спросил Алексей, приглаживая растрепавшиеся светлые волосы. «Иже херувимы...» – мелькнуло у меня в голове.

– Не знаю, – равнодушно ответила я. – Сам придумывай.

Постепенно недоверие и злорадство отступили – я увидела, что это действительно уютное маленькое кафе, где было чрезвычайно чисто и хорошо. Зеркальный потолок, кремовые стены, изящные столики – все выдержано в легком, спокойном стиле. Да еще почти незаметное, доброжелательное обслуживание...

Нам принесли бутылку полусухого вина и огромное блюдо с разнообразными крошечными пирожными – мечта всех лакомок и сладкоежек. Но странное дело – вид этих шоколадных, кремовых и карамельных излишеств не вызвал во мне ничего, кроме грусти.

– Ты ведь любишь сладкое? – довольно спросил меня Алексей. – Все женщины любят сладкое.

– Ты так хорошо знаешь женщин?

– Ну, – самодовольно приосанился он. – Кой-какой опыт есть.

– О господи... – вздохнула я.

Вино было вкусным и легким – оно мне понравилось, а к пирожным я почти не прикоснулась – в них было что-то безмятежно-веселое, почти распутное, что к нынешней моей жизни отношения не имело. Веселье и безмятежность остались для меня в прошлом, и напоминание о них только бередило сейчас душу.

– Может быть, ты все-таки скажешь, отчего преследуешь меня?

– Я? – Алексей замер на миг, так и не донеся до рта крошечный бисквит, покрытый шоколадной глазурью и весь усыпанный зелеными цукатами в виде звездочек. – Я же тебе говорил – мне надо от тебя все и ничего.

– Очень неопределенно, – покачала я головой. – Закажи-ка еще такого же, – указала я на бутылку.

– С одним условием – что ты попробуешь вот это пирожное. – Он поднес к моему лицу «наполеон» со сливочным кремом.

– Без всяких условий.

Он вздохнул и опять пригладил волосы. Что-то милое и очень простое, безусловно, было в этом парне, но это совершенно меня не трогало.

– Все и ничего... – повторил он. – А впрочем, мне скрывать нечего, и так все ясно. Я влюбился.

– В кого, в меня? – рассеянно спросила я, любуясь, как играет вино на свету.

– Само собой, – тихо признался он.

– С первого взгляда, конечно? – услужливо подсказала я.

– Истинно так. – Он даже перекрестился для убедительности, отчего стал похожим на молодого купчика, только что сошедшего со страниц какой-нибудь из пьес Островского. – А ты не веришь в любовь с первого взгляда?