Натанос остался в удручающем меньшинстве, совершенно один, окруженный жуткой баррикадой из хладных тел павших товарищей. Подойти к нему ближе Таланджи не могла, но этого и не требовалось. Преклонив колени, прикрыв глаза, она подняла руки ввысь и полной грудью вдохнула прохладную, пощипывавшую ноздри дымку, клубившуюся над двором. Могущество лоа придают приверженцы, и, хотя силой Таланджи поделиться с ним не могла, и дар речи, и вера по-прежнему оставались при ней.

– О всемогущий Бвонсамди, лоа могил, твоя сила – моя, моя сила – твоя.

Голос Таланджи зазвучал неестественно громко, загремел над Некрополем, словно глас божества. В эту минуту ее устами говорил Бвонсамди. Все тело объял ледяной вихрь, и это помогло одолеть слабость, угрожавшую вот-вот свалить с ног.

– Враги твои пали перед тобой. Наградою тем, кто в тебе усомнился – смерть.

Кому бы ни принадлежал этот смех – ей самой, или Бвонсамди, звучал он, словно лязг зубов пополам с хрустом пальцев.

Натанос был не так глуп, чтоб продолжать бой. С головы до ног забрызганный кровью, против обыкновения встрепанный, он замер, сверля лоа яростным взглядом. Все его планы рухнули.

Голос Таланджи вновь загремел над Некрополем, словно из уст исполина-лоа, парившего прямо над ней:

– За то, что сделал он с моим народом, я сама возьму в руки топор палача.

– Увидеть его смерть пожелают многие! – крикнул ей сверху, от границы двора, Бейн, зажимая ладонью кровоточащую рану.

Объединенные силы Орды придвинулись ближе, обступили Гнилостеня плотным кольцом. Похоже, последние минуты свободы он предпочитал провести в безмолвной ярости. Не в пример Сире, Натанос на насмешки с издевками размениваться не стал – попросту сунул лук за плечо, извлек из кармана плаща фиал, вышиб пробку, склонил голову и тут, наконец, заговорил. Меж его пальцев, сжимавших фиал, потянулись наружу тонкие пряди странного черного дыма.

– Моя королева, – звучно, во всеуслышанье сказал он. – Моя госпожа!

Нет, поразила его не молния – текучее пурпурно-черное щупальце, стремительно опустившееся с неба к земле, обхватило Натаноса, обвило, поглотило целиком…

– Нет! – донесся до Таланджи вопль Тралла. – НЕТ!!!

Вождь орков с секирой наготове бросился к лестнице, но безнадежно опоздал. Щупальце тут же отпрянуло назад, в небеса, а там, где стоял Гнилостень, остались лишь несколько сгустков мрака.

Стоявшая на коленях среди тумана Таланджи замерла, прикрыв ладонями рот. Натанос исчез… но как?

Поднявшись на ноги, она наконец-то почувствовала некоторый прилив жизненных сил.

– Эта магия, – проворчал Бейн. – Что-то очень похожее проделала на той мак’гора Сильвана. Ох, не оставьте нас, предки, сила ее растет на глазах…

– А-а, мертвячок от нас ускользнул, – равнодушно пожав плечами, протянул лоа. – Хитер, хитер, совсем как ваш старый приятель Бвонсамди… вот только я собираюсь прожить много дольше, чем он.

Мало-помалу воины Орды, шаманы и лучники поняли, что одержали победу. Небо над горизонтом прояснилось, шторм унялся, Сира Лунный Страж, связанная, корчилась на земле. Уцелевшие принялись собирать раненых и хоронить тела погибших среди бессчетного множества прежних могил. Избегая самого кровавого зрелища, Таланджи двинулась налево, в сторону лестницы – назад, к союзникам.

– Ну-ну, не вешай носа, – продолжал Бвонсамди, укоризненно грозя Траллу пальцем. – Вы пришли мне на помощь, и вот он я, с вами. Что б Королева Банши ни задумала тут сотворить, вы помешали ей.

– Он прав, – сказала первая чародейка Талисра, спускаясь к собравшейся во Дворе духов толпе. – Вся Орда, как один, пришла на подмогу союзнице.

Крепко стиснув протянутую Бейном руку (разумеется, не ту, что пострадала), Таланджи поднялась наверх и подошла к Траллу с остальными.

Воины жали друг другу руки, озирались по сторонам с гордостью и недоверием во взглядах.

– Не просто союзнице, – сказала она. – Я буду рада занять должное место в Совете Орды, говорить и слушать за весь свой народ.

Ответом ей был громогласный боевой клич.

– Да, нам нужно воссоздать армию, обезопасить столицу и завоевать доверие подданных, но, справившись с этим, мы станем сильны, как никогда.

– Что ж, для нас это – честь, – склонив голову, откликнулся Бейн Кровавое Копыто.

Совладавший с досадой по поводу упущенного Натаноса Тралл церемонно кивнул в знак согласия с общим хором.

– Как трогательно! – хмыкнул Бвонсамди, делая вид, будто утирает слезу со щеки. В ярко-голубых глаза лоа явственно мерцали искорки озорства. Мало этого, в его взгляде чувствовалось облегчение. – Ну а теперь…

Таланджи повернулась назад к югу – там, за болотами, густыми джунглями и горами Назмира, ждал золотой город, Дазар’алор.

– Теперь я, сдается мне, просто обязана накрыть для вас пир. Только на сей раз без покушений, – с улыбкой сказала она. – В этом ручаюсь словом.

На кораблях зандалари Матиас Шоу не плавал еще никогда, однако освоился дьявольски быстро. Ни разу в жизни не радовался он новому выходу в море так, как сейчас, а это кое о чем да говорило. При всей его нелюбви к морским путешествиям, то, что он сумел разузнать и раздобыть, следовало срочно доставить в Штормград.

С полным желудком и с исполненным радости сердцем смотрел он вперед, на Штормград, мало-помалу поднимавшийся из-за горизонта, на белую башню маяка… Как долго он этого ждал! Правители Орды отпустили его восвояси, ничего не потребовав взамен, и познакомили с командой купцов, готовых быстро, без лишнего шума перебросить его к родным берегам. Первым делом Шоу, разумеется, заподозрил неладное: какой же глава разведки сразу поверит, будто здесь обошлось без подвоха? Едва взойдя на борт, он осмотрел судно, и трюм, и собственные пожитки в поисках ловушек, взрывчатки и вообще чего-либо странного, но, к бесконечному своему удивлению, обнаружил, что слову Орда верна.

В качестве извинений, а может, в знак благодарности, королева Таланджи битком набила корабль угощениями – прямиком с пиршественного стола. Что ж, обнаружив в трюме груду пряного мяса в человеческий рост высотой, изголодавшийся Матиас немедля отдал ей должное: в тюрьмах, знаете ли, отборной вырезкой потчуют нечасто. Правду сказать, он даже знать не хотел, какими частями каких животных питался. Возможно, в этом истинное наказание и заключалось.

– А бумаги у тебя имеются? – спросил он капитана, мрачнолицего, потрясающе рыжего врайкула по имени Хальфкан.

– Бумаги? – презрительно фыркнул тот. – У меня имеешься ты.

Глава штормградской разведки лишь усмехнулся. Дело было яснее ясного.

К слову о ясности, моря оказались беспощадно спокойными: никакие волшебные штормы дороги домой не омрачили. Спустя четыре дня корабль вошел в Штормградскую гавань, и все это время терпение Шоу убывало столь же неуклонно, сколь и угощение с пиршественного стола. Сидя без дела, он каждый час или около того спускался в карцер и проверял, цела ли, на месте ли добыча.