настоящей охоте на крупного зверя – матерого вепря, а лучше волка, выследить которого представлялось возможным только в горном массиве Меркантур. Волею судьбы последние волки Европы уцелели лишь там – на безлюдном клочке земли, куда Дэвид-Эдуард планировал непременно добраться поближе к зиме и добыть серого во что бы то ни стало. И встреча с волком его манила, и таинственная история массива, овеянного легендами.

На Ривьере принц, как всякий английский аристократ голубых кровей, бывал, разумеется, не однажды – и с семьей, и сам по себе, по романтическим причинам. Он любил эти места и глядел с побережья на снежные вершины гор, но на Меркантур не поднимался никогда. Однако рассказы о древних охотниках, некогда здесь обитавших, о волшебной Долине Чудес и загадочных рисунках на скалах волновали его воображение. Дэвид, при всем его прагматизме, приправленном романтикой, был не чужд мистики: в глубине души он не верил в случайности, предпочитая видеть в них непреклонную власть Судьбы. И он ничуть не сомневался в том, что она приведет его когда-нибудь на плато Меркантур.

Медлить с осуществлением мечты нельзя: война, подобно железному катку, надвигалась на мир, угрожая раздавить с великим трудом устоявшуюся после окончания Первой мировой жизнь.

Выехали на волчью охоту группой: Дэвид, егерь, загонщик, коновод и носильщик-оруженосец.

За несколько дней до выезда Дэвид в сопровождении загонщика и егеря проехался на авто, для общего ознакомления, по деревенькам предгорья. Проводника здесь можно было найти без хлопот, а вот охотничьи планы Дэвида вызывали в деревенских жителях смешанные чувства. Услышав о них, крестьяне сдвигали кепки на лоб и скребли в затылках: охоту на волков никто из них не мог припомнить на своем веку… Эти досадные обстоятельства, однако, не смогли поколебать намерения принца: он верил в свою звезду.

И вот наступил день охоты. Проводив Дэвида, Уоллис осталась в замке Кро дожидаться возвращения мужчин с охотничьими трофеями.

Путь к предгорьям проделали на автомобилях с прицепами для перевозки лошадей, отобранных из конюшни Шато Кро. Подъем от подножия до кромки плато занял около двух часов – лошадки шли шагом, спешить было некуда: волки гостей не ждали, а охотникам хотелось растянуть удовольствие. Носильщик придерживал перекинутую через седло объемистую переметную суму, одно отделение которой было набито снедью, а в другом лежала туша козла – привада для волков. Егерь выглядел слегка озабоченным: как выйти на волков, он понятия не имел. А загонщик на его наводящие вопросы только плечами пожимал: если водятся здесь волки, значит, будут и следы, это же понятно! Проводник, получив задаток, был настроен на успех: волки есть, они живут в пещерах за Долиной Чудес, туда мы и пойдем. Эти слова музыкой звучали в ушах Дэвида.

Преодолев подъем, остановили лошадей, огляделись. Унылость пейзажа навевала тоску. Не видно было ни зверей, ни птиц. Загонщик спешился и, нагнувшись низко, с любопытством всматривался в сырую то ли от мороси, то ли от росы землю под ногами. Ничего обнадеживающего он не нашел – ни заячьих следов, ни лисьих, разве что мышка недавно здесь пробежала по своим делам.

Не доезжая Долины Чудес, устроили короткий привал. Наскоро перекусив, выслали вперед, на разведку, проводника и загонщика; всей гурьбой не поехали, чтоб волков не распугать. Загонщик вернулся воодушевленный: волчьи следы нашлись у пещер – свежие, отчетливые. Теперь дело стало за егерем и стрелком. Немного охотничьего везенья, и зверь будет выслежен и убит. Козлиную тушу положат рядом с цепочкой обнаруженных следов, на виду. Привада привлечет волков и выведет их под выстрел Дэвида, укрывшегося в засаде. Бельгийский «Легран» двенадцатого калибра, снаряженный картечью патрон – тут и слепой не промахнется.

Как задумали, так и сделали: заложили приваду, егерь с носильщиком соорудили нечто вроде гнезда из валежника, в котором и укрылся Дэвид со своим ружьем. Смеркалось, шел уже седьмой час вечера. Летучий снежок прекратился, как будто его никогда и не было, и высокое небо с первыми робкими звездами изливало на землю мягкий серебристый свет. Луна с полнейшим безразличием, словно желтый уличный фонарь, светила на Долину Чудес, на тушу козла и на Дэвида, устроившегося в своем гнезде. Все было на своих местах: плато, долина и охотники, вот только волка не было.

Но наконец появился и волк. В неверном вечернем свете он казался не серым, а голубым. Вынырнув как бы из ниоткуда, зверь приблизился к туше козла, уселся над ней по-собачьи на задние лапы, закинул лобастую голову к небу и завыл протяжно и заливисто, будто шарики перекатывались в его горле.

На мушку своей двустволки Дэвид поймал не желанную для охотника мишень, а голубое чудо. Задержав дыхание, он тихонько потянул спусковой крючок. Прозвучал выстрел, эхо гулко покатилось по ущельям. Волк отпрянул в сторону и пошел прыжками, будто не в него попал охотник, а в плотную его тень. Дэвид выскочил из своего укрытия, бросился к лошади, взлетел в седло и погнался за подранком. На освещенной луной прогалине он увидел бегущего зверя и, бросив поводья, выстрелил из второго ствола. Испугавшись выстрела, лошадь подалась вбок, закусила мундштук и понесла.

Опытный наездник Дэвид сделал то, что единственно следовало предпринять в такой ситуации: сунул ружье дулом под колено, дотянулся руками до поводьев и, пытаясь высвободить мундштук из стиснутых зубов лошади, принялся с силой дергать пристегнутые к кольцам удил ремни то влево, то вправо. Но лошадь прикусила мундштук намертво и, не выпуская из зубов этот железный механизм управления, продолжала бешеную скачку. В конце концов она растратила бы весь свой задор и остановилась, но в темноте, в низком стланике, на всем скаку угодила передними ногами в яму и на миг встала как вкопанная. От резкой остановки Дэвид, едва успев выдернуть ноги из стремян, вылетел из седла и грохнулся на землю. А лошадка встряхнулась и уже без седока легко продолжила бег и исчезла в темноте.

Поднялся и Дэвид и, прихрамывая, потирая ушибленное плечо, зашагал в потемках по раннему снегу куда глаза глядят. Холодало, задувала метель.

В хижине было тепло, очаг пыхал жаром, и уютный свет керосиновой лампы выбивался сквозь окно в ночь. Михаил в белой нательной сорочке, низко распахнутой на груди, и в широких крестьянских штанах сидел за грубо сколоченным дубовым столом над кипой газет и журналов, привезенных Магомедом снизу на прошлой неделе. События Большого мира доносились до Меркантура как сквозь вату. Газеты повествовали о повсеместных успехах немцев и их речистого лидера. В небо над Европой уже слетались черные демоны войны, их можно было разглядеть невооруженным глазом. Только точное время начала всеобщей бойни оставалось пока неизвестным. Впрочем, для Бека неопределенность эта не