Я прищуриваюсь. Я с ним вполне согласна, и не со злым умыслом я чуть не сожгла его зал. Так получилось.

— Вы использовали адских белок.

— Как и вы.

— Для освещения, — улыбаюсь я. — Моя адская белка освещала зал, а ваши…

Конрад слегка краснеет и поджимает губы.

— Я допустил ошибку, — он сжимает руку в кулак. — И все же ваш жених — господин Анварио, скажем так, перешел дорогу не тем людям.

Я хмурюсь. Эцик после бала перестает посещать свою булочную, пропадает с целителями. Я спрашивала его о проблемах, но он утаил лишь вот это, но не соврал насчет подработки в целительстве. Ну нельзя же все утаивать, Эцик, Эцик. Ага, думает та, которая все никак про короля не скажет.

— И какое вам к этому дело?

— Мне, скажем так, импонируют некоторые вещи вокруг меня. И не совсем нравится то, что происходит в городе. Согласитесь, что многим хочется жить, не испытывая проблем. Растить детей, учиться и спокойно работать. Город лихорадит, а я не хочу, чтоб это все развалилось. У меня есть ресурсы помочь. Поэтому я вам советую подумать. Я готов спонсировать вашу идею и предлагаю скооперироваться со мной. Я с вами говорю как с деловым человеком, не заходя на ваше личное с господином Анварио. Понимаю, что неприятно осознавать, что от вас такое скрывают. И не все друзья господина Анварио на самом деле его друзья.

Он многозначительно замолкает. Карета останавливается. Я думаю: меня куда-то вывезли за город и решили бросить, или мы все же в черте города?

— Я могу подумать? — уголки губ дрожат.

— Да, конечно. Я не заставляю вас. Всего лишь подкидываю время на размышление, — Конрад открывает дверцу кареты. — Надеюсь на наше обоюдное сотрудничество.

— До свидания, господин Брин, — вежливо отвечаю ему и поднимаюсь с места.

— Не прощаюсь, прелестная госпожа Мендер.

Я выхожу из кареты и замираю на месте. Меня высадили возле нашего с Эциком дома. Он еще и знает, где мы живем. Вот не хватало проблем с королем, так еще такое нарисовалось. Пора уже рассказать Эцику про просьбу короля. Пока последний имеет силу в городе, то я смогу защитить свою семью от загребущих рук конкурентов. Нет, Брин и правда считает, что я вчера родилась?

— Эцик, ты мне ничего не хочешь сказать? — я прищурившись смотрю на любимого.

Кровь закипает. Душа требует скандала, пока здравый смысл просит успокоиться. Мы же взрослые люди, в конце концов.

— Все хорошо, — он улыбается. — Ковер я выбросил уже.

— Какой ковер? — хмурюсь я.

— Который твои белки сожгли, — он смотрит укоризненно на меня.

Я задумываюсь. Вот ужас-то. Зачем я ту, вторую, белку забирала? Воспитывать совсем времени нет.

— Я не об этом. Сегодня ко мне приходили.

Эцик напрягается. У нас все разговоры происходят на кровати.

— Кто? Твои конкуренты? — он прищуривается, глядя на меня. — Если да, то будем вместе ходить. И не уходи из зала, пока я не приду. Надо будет – найму охрану.

— Воу, подожди. Не до такой степени, — останавливаю его. — Просто пошли слухи, что ты булочную продаешь.

На лице Эцика застывает искреннее недоумение.

— Эти слухи ходят с того дня, как булочная начала приносить доход, — поясняет он.

Я внимательно наблюдаю за ним. Не хмурится и не кривится. Правду говорит.

Он обнимает меня, касаясь живота. Приятное тепло разливается по телу.

Яркое сияние разгорается под его пальцами.

— У меня что-то с животом? — переключаюсь я.

— Да вроде нет, — хмурится он. — Я ничего не чувствую.

— Он светится.

— Сейчас, погоди. Да нет, все в порядке, — говорит мое домашнее УЗИ в лице жениха. — Галь, я, конечно, думал продать булочную.

Я поворачиваю к нему голову.

— Зачем?

— Отправить тебя домой. В твой мир, — отвечает он, сильно хмурясь.

Я резко встаю с кровати.

— В смысле – в мой мир? — возмущаюсь, скрещивая руки на груди.

— Ну, сейчас творится не пойми что. Нападения демонов то есть, то нету. Возможно, здесь станет слишком опасно. Мне будет спокойней, если ты окажешься в своем мире в безопасности.

— Эцик, ты думаешь, что говоришь? — обижаюсь я.

— Да, — честно отвечает он. В его глазах стоит боль.

— С чего мне туда уходить? У нас тут уже семья, — обхватываю себя руками. — Или ты так не считаешь?

Эцик тут же поднимается.

— Конечно, считаю. Галя, ты чего? Я люблю тебя, — он обнимает меня. — Боюсь за тебя просто сильно, поэтому лучше тебе вернуться домой.

На глаза наворачиваются слезы. Вот дурак влюбленный. Что-то я сентиментальная стала какая-то. В другой ситуации накричала бы, а сейчас понимаю, что люблю его. А он… Он для меня все. Булочную продаст, только чтоб мне хорошо было.

— Эцик, ну мы же семья, — отвечаю ему. — А семья должна быть вместе при любых обстоятельствах. Но мне очень приятно, что ты ради меня даже булочную готов продать. Только не надо.

— Расскажи, кто с тобой сегодня разговаривал.

Я вкратце рассказываю о встрече, опускаю некоторые детали насчет бугаев.

Потом мы какое-то время просто молчим в тишине. Я расслабляюсь в его объятьях. Белки стрекочут в камине. Новенькая в клетке, а Бэлла как царица восседает на жердочке. Тоже вся взъерепененная и нервная. Надо ей тоже клетку купить. И камин вообще расширить, а то они не поместятся. Вот и как я брошу ее, если вернусь домой? Да нет. Это уже невозможно. Здесь моя жизнь.

И вообще, я думала, будет скандал. А его не будет. И что-то так хорошо на душе.

— Я вот думаю, надо соглашаться.

— Ты чего? Он же чиновник!

— Понимаю, но он предлагает тебе весьма неплохой вариант. Я хочу уйти в целительство. Я свою пекарню люблю, но эта сила, данная мне с рождения — я должен ею пользоваться и хочу ею пользоваться. Может, и есть смысл продать пекарню. В чем-то он прав, как ни прискорбно было бы это признавать. Такие, как он, в первую очередь держат город в спокойствии, которого порой не хватает.

— Ну, нет, ты что?

— Тебе продать, Галя? — улыбается он. — Захочешь – оставишь булочную, захочешь – расширишь зал.

— У меня столько денег нет.

— За один золотой.

— Так, Эцик, нечего тут, — отвечаю я. — Лучше скажи, соглашаться или нет на предложение конкурента?

Ночная рубашка скользит вверх по мне. Горячие руки обжигают касанием.

— Галя, это только тебе решать, — усмехается он, касаясь губами мочки моего уха.  — Тебе надо понять, что тебе даст сотрудничество с ним. Что ты вообще думаешь о его предложении?