— И из-за твоих прекрасных глаз, конечно, — сказал Мазур.

— Ах, я таю перед столь опытным обольстителем…

И она гибко опустилась на колени возле матраса.

…Странность какая-то чувствовалась в происходящем. Олеся и раньше во времена французских забав часто смотрела ему в глаза, но на сей раз в ее взгляде — опытный мужик готов голову прозакладывать — присутствовало нечто незнакомое, новое, не поддающееся объяснению. Сыгранный был взгляд — и чуть блудливый, как прежде, и насмешливый, как прежде, и довольный, как прежде, — но это вот новое, непонятное, загадочное было…

Правда, Мазур очень быстро перестал ломать над этим голову — все же не та ситуация. Тем более что на сей раз все проходило еще изощреннее и фантазийнее, чем когда-либо прежде. Она словно поставила себе задачу превзойти в мастерстве себя прежнюю, поставить некий рекорд — и это что греха таить, только уносило на седьмое небо…

«Нежная и удивительная», — с горькой иронией подумал Мазур, глядя ей вслед, когда она походкой манекенщицы шла к двери, небрежно помахивая сумкой с двумя килограммами алмазов. Интересно, оглянется или нет?

Оглянулась. С лучезарной улыбкой послала Мазуру воздушный поцелуй и скрылась за дверью. Вскоре раздался шум отъезжающей машины. Мазур закурил и, улыбаясь во весь рот, выпустил дым, глядя в потолок.

Все пока что шло великолепно. Разумеется, она привезла с собой эксперта — педантичности ради. Однако Лаврик сказал, что это Мазура беспокоить не должно — значит, и здесь что-то придумал подземный умный крот…

Микрофончик в ухе ожил вновь.

— Все, — сказал Лаврик. — Можешь сматываться. Деньги и документы бери с собой, все стрелялки оставь, они тебе теперь совершенно ни к чему.

Обрадовано загасив в пепельнице наполовину выкуренную сигарету, Мазур проворно, будто джейран, вскочил с матраса и взялся за сумку.

Никак нельзя сказать, что Мазур эти полтора часа просидел, согласно старому присловью, как на иголках. Ничего отдаленно похожего. Помимо стрельбы и прочих боевых умений в спецназовце старательно воспитывают умение ждать. Сидеть и ждать, замерев, как пень — часами, а если надо, то и сутками.

Так что они просто сидели у высокого окна и ждали. Время от времени рация Лаврика изрекала короткие сообщения типа «Лев сытый» или «Красотка шла по пляжу». Мазур и не пытался догадаться, что за ними кроется. Гораздо интереснее было другое: подобные сообщения были одиночными, а вот «Сахара» повторялась регулярно. В конце концов он от безделья засек время и обнаружил регулярность — каждые десять минут. Вопросов Лаврику, естественно, не задавал.

Одно хорошо: в отличие от тех случаев, когда требовалось не только быть неподвижными, как пеньки, но и немыми, как рыбки, сейчас можно было болтать вволю. И Мазур сказал:

— Что-то у тебя физиономия была очень специфическая, когда ты говорил об их эксперте-ювелире… Живой, надеюсь?

— Вот так всегда, — сказал Лаврик то ли с наигранной, то ли с искренней грустью (у него никогда не угадаешь). — Все вы меня всегда считали зверюгой и монстром, а я ж белый и пушистый… Ты вряд ли забыл, но я все равно напомню: экзотический остров во флибустьерском дальнем синем море, не тот, где мы спасали президента, а тот, где искали подводную кастрюлю, финал…

Кубинский товарищ, мужик незатейливый, предлагал радикальный финал: чтобы люди на тех корабликах исчезли бесследно и навсегда. Но именно дядя Лаврик, голубиная душа, предложил мягкий вариант: ограничилось парой часов беспамятства, у них потом и головы не особенно болели. Человечество не лишилось будущей голливудской кинозвезды и одного из виднейших охотников за летающими тарелками…

Живой, а как же. Нормальный дедок, ни при делах, ни в теме — что ж зверствовать-то? Педантичный старый хрен, обедал у себя в номере всегда в одно и то же время, минута в минуту. Примерно за четверть часа до того, как Леся от тебя уехала, съел что-то не то — в Африке это легче легкого. Лежит сейчас, болезный, несет его временами и сверху, и снизу, но для жизни это не опасно, и затянется всего-то на пару часиков…

— А она могла за это время найти левого эксперта? Здесь их, частных, хватает, алмазные дела и тут процветают.

— Могла, конечно, — сказал Лаврик. — Но не нашла. По мобильнику таких экспертов не вызывают, вообще по телефону не вызывают — люди солидные, за ними приезжать полагается… Все это время она сидит у себя в номере. Никого из своих шестерок к себе не вызывала и поручений не давала. На обычных телефонах — жучки, номер на прослушке с помощью лазерного щупа из здания напротив. Делаем вывод: эксперта она с собой прихватила в самом деле из педантичности, и эта сторона дела ее не особенно волнует. Тем более что выглядит все строго логично: у тебя и в самом деле не было бы времени за время пути смастрячить убедительную имитацию ценного груза. Где? Гораздо интереснее другое: в соседнем номере, конечно, не таком роскошном, сидит их радист с неплохой рацией, способной накрыть не только Ньянгаталу, но и куски прилегающих держав. Когда она поехала в отель, не заходя к себе, первым делом направилась к радисту, сказала «Пора» и ушла к себе. Радист заработал. У ньянгатальских военных есть только пеленгаторы старого типа — на машинах, против партизан используются. А вот у наших, в другом соседнем здании, имеется портативка. Последней модели, еще только начала поступать потребителям. Так что его моментально запеленговали, записали передачу. Довольно длинная простыня, шифр сложный. Чтобы его расколоть, портативных полевых дешифраторов мало — ребята пытались, но не справились. Тут нужны шкафы наподобие тех, что у нас стоят на «Буруне-2» и аналогичных объектах… Через двадцать пять минут пришел ответ — короткий, практически одна строчка. И наступило сонное царство. Никто ничего не делает, никто ни с кем не разговаривает, все словно чего-то ждут… Что ты головой крутишь?

— Плотненько же их накрыли, сказал Мазур. — Пеленгатор, полевые дешифраторы, лазерные щупы, еще и топтуны, конечно…

— Кирилл, ты не представляешь, насколько плотно, — сказал Лаврик без улыбки. — Сколько людей и техники на эту операцию брошено. Всякое я повидал, но с таким размахом впервые столкнулся, куда там Эль-Джанейтре:..

И добавил с грустью, на сей раз, похоже, не наигранной.

— Я впервые в жизни — и, боюсь, в последний раз — столкнулся с такой щедростью начальства. Оно, сам знаешь, часто скуповатенькое. А тут… Двадцать агентов наружного наблюдения? Мигом! Техническое обеспечение? Вам сколько контейнеров? Легких самолетиков? Вам эскадрильи хватит или две? Экипировка для пяти байкеров? Завтра к утру! Документы? Вам простые или дипломатические, вам сингапурские или британские? Может, вам нужно, чтобы в нейтральных водах «Маршал Ворошилов» стоял? Может, наших дипломатов в Ньянгатале в готовность номер один привести? — он мечтательно улыбнулся. — Это была сказка… Второй такой уже не будет — вряд ли нам доведется второй раз решать такую задачу…