– Медленно положите оружие на пол и толкните его ко мне.

Кочевники, не раздумывая, побросали винтовки и лихорадочными пинками отправили их на середину отсека. Гость хотел было что-то сказать, но передумал и, заложив руки за спину, незаметно шагнул назад под прикрытие мощного торса одного из бывших диверсантов. Происходящее не имело под собой никакой научной основы. Как могли проникнуть сюда все эти клайры? Пусть они и чувствуют себя в трехмерном пространстве как дома, но это совсем не означает, что отныне они могут проходить сквозь стены. Возможно, я чего-то недопонимаю… Но нет, нет! Я же не совсем идиот! Паша, ухмыляясь, поднял одну из брошенных амфибиями винтовок и, активировав затвор, направил ее на кочевников.

– Итак, вы все-таки арестованы, господа, за пиратство. Спасибо, Страж, – добавил он взглянув на потолок.

– Не за что, Паша, хотя работать в такой близости от вашего противного «искривителя» было трудновато.

Фигуры Воинов померкли, и наваждение растворилось в молочном свете ламп. Кочевники зашлись невероятным воплем, медленно приближаясь к прижавшимся к аппаратуре людям.

– Вы можете уменьшить поле до размеров нашей половины отсека? – осторожно спросил Паша, поднимая винтовку и прицеливаясь в наступающую группу.

– В таком случае остановится реактор, а батареек у «искривителя» и двигателей нет.

– Тогда придется стрелять, – Паша прищурился и, выбрав жертвой одного из солдат, нажал на спусковую кнопку.

Пробив амфибии голову, луч взорвал приличный кусок двери и застыл светящимся стержнем, метра на полтора вылетев в коридор. Там времени уже не было.

Такой решительный подход мгновенно отрезвил ожидавших, видимо, каких-то предупредительных выкриков амфибий и заставил их отступить.

– «Хочешь стрелять – стреляй, а не говори», – процитировал Паша один из классических вестернов и, наверное, в целях профилактики ранил еще одного из солдат. Вот так вот… Паша… Весь из себя положительный и гуманный…

И вдруг, для полноты ощущений, похоже, я невольно подслушал, как Алевтина шепнула Кольченко:

– Не задень Сомова, он согласился работать на Флот…

Все, своими военно-разведывательными состязаниями они меня добили! Мало того, что все на борту чьи-то шпионы, так они еще и двойные. Скоро выяснится, что самому себе и то доверять нельзя. Я набрал на консоли «искривителя» секретный код и, едва не лопаясь от негодования, заявил:

– Больше я в ваши прятки играть не намерен! Пальцем не шевельну, пока вы не объясните мне все очень подробно и досконально! Мы будем висеть здесь сколько угодно, но с места не тронемся, будьте уверены! Код девятизначный, можете проверить. Без него «искривитель» не изменит ни одного параметра. Итак, я жду!

– Как удачно, – негромко заявил офицер Мобильного Флота, откидывая «забрало» тяжелого скафандра. – Я ничего не пропустил?

Я оглянулся на дверь и увидел, как из неподвижно висящего в коридоре дыма выходят вооруженные клайры. На этот раз реальные и закованные в скафандры.

– Вы хотели уклониться от задержания, воспользовавшись боевой обстановкой, земляне, или у вас были другие мотивы? – офицер подошел ко мне вплотную и заглянул в глаза.

– Нас вынудили уйти в элементарное пространство амфибии, офицер, – совершенно не волнуясь, ответил я.

– А Страж показал, что вы запустили программу перехода еще до нападения кочевников, – перебил меня офицер.

Я возмущенно обернулся к Паше и вдруг сообразил, что так оно и есть. Павел тоже напрягся, и на его лице отразилась досада.

– Кочевники летели к нам, и мы не могли поступить иначе при такой явной угрозе захвата, – я пытался объяснить наши действия максимально доступно.

– Тем не менее захвата вы не избежали, даже наоборот, прихватили с собой половину Каравана и вылетели в совершенно определенном направлении. Со стороны это выглядит как сговор, а не плен. Я вынужден применить к вам арест высшей категории, граждане… Вывести их в главное помещение корабля, – скомандовал он, не дав нам больше возможности оправдаться.

«Продал все-таки, друг бесплотный», – зло подумал я, на что Порядок совершенно серьезно заметил:

«Ты был мне только временным союзником, академик, а время вышло».

Я махнул рукой и шагнул за порог. В безвременье.

…Возникшие недоразумения с пограничниками я отношу на их же счет. Мобильному Флоту не следовало своевольничать и придерживать распространение информации о решении Совета Галактики. Если бы ограничение контактов с землянами было отменено еще до входа корабля в секретное пространство, не пришлось бы вылавливать его на Рубеже, в непосредственной близости от кочующих Караванов…

…Выделить курьерский катер Старший Воин отказался, прошу прислать «Призрак», пока он не сообразил, что, отпуская со мной Афанасьева, выдает все флотские тайны…

…Клайры уверены, что Анна работает на Флот, и собираются отправить ее в госпиталь на Грунмаре. Постараюсь что-нибудь придумать, чтобы и ее отправили вместе со мной…

…Еще одна интересная деталь – настоящий разведчик Мобильного Флота не клайр и даже не перебежчик от кочевников, а человек. Весьма новый для Великого Адмирала подход… Решил поступить по примеру Планетарной Разведки?

Кольченко.

…Корабль, вернее, его пассажирский модуль, посажен на Иго. Идет перезагрузка компьютеров и ремонт обшивки. Разбуженные колонисты исследуют окрестности…

…Прошу еще раз подтвердить перед Контр-адмиралом мой статус. Он по-прежнему отказывается поверить, что в разведке Флота может служить кто-либо помимо клайров…

…Пакет заданий на последующий период получила. На ваш последний вопрос отвечаю еще раз отрицательно – никто, кроме разведчика Хозяев, о моей принадлежности к Флоту не догадывается, а вышеозначенный разведчик отозван в Центр. Почему-то он прихватил с собой и женщину-клайра. Разве она не из нашей службы?

…Препятствовать отлету вместе с Павлом Афанасьева не смогла. Старший Воин, видимо, из гордыни поступил вопреки моим советам и вылет разрешил. Теперь принцип перехода в элементарное пространство станет известен Планетарной Разведке. Скажите спасибо гонору своих Воинов! Мои советы как представителя низшей расы они игнорируют…

Алевтина.

…Трудно быть объективной к самой себе, но ваше совершенно невыполнимое задание я выполнила. Его невозможность выражалась в двух пунктах: первый – заставить академика поверить в мистическое воскресение его подруги. И это – не зная о их взаимоотношениях практически ничего, кроме обрывочных воспоминаний, выуженных из его же головы!