И даже зажмурился от удовольствия, представив, насколько может быть тяжело в ученье. Запереть подчиненного в квартире с клопами, это, извините, ерунда.

Кажется, Цапля немного растерялась. Краем глаза он заметил какое-то движение. Вроде бы привстала, чтобы пересесть поближе.

– Лейхтвейс, ты… Значит, ты не обижаешься?

«Марсианин» искренне рассмеялся и ответил по-русски:

– А на обиженных воду возят, мадемуазель. Не обижаюсь. Но, как и обещал, не забуду. Эх!

Небо было прекрасно, сосновый лес дышал теплом и покоем, а костлявая девица, что зачем-то пристроилась рядом, теперь откровенно смешила. Ненавидеть такую? Велика честь!

Рядом помалкивали, внимали. Наконец послышалось не слишком уверенное:

– Ну, хорошо… Конечно… Только, Лейхтвейс, все что я тебе рассказывала, правда. И про этих ребят из Парижа, и про бюро Кинтанильи. «Стапо» действительно сотрудничает с «Ковбоями», поэтому…

Он беспечно махнул рукой.

– Ну их всех! На каждый чих, пилот Неле, не наздравствуешься. Перевести? Кстати, полеты завтра после обеда. Поэтому инструкции перечитать, ранец проверить. Verstehen?

– На каждий чьих, – неуверенно повторила она. – На-здрав-ствуе-шь-ся ньет. Не понимаю!

Отвечать «марсианин» не стал. Поймет, немчура, все поймет!..

* * *

…Густав Хильгер. Родился в 1886 году в России в семье немецкого фабриканта. Учился в немецкой школе в Москве, после окончания уехал в Дармштадт, где окончил Высшую техническую школу, получив диплом инженера. В 1910 году вернулся в Россию, во время Мировой войны сослан, как германский подданный. С 1917 года – на дипломатической работе, сотрудник посольства с 1923 года, в дальнейшем – советник. В настоящее время – самый компетентный и знающий работник в Москве.

Фотография… Типичная жаба в очках, очень легко запомнить.

…Не исключены контакты с русской разведкой. К документам с грифом «Особо секретно» и выше не допущен. Предоставлять какую-либо служебную информацию запрещено. Крайне подозрительная жаба!

– Господин Таубе, я кофе буду варить. На вас рассчитывать?

Отрываться от бумаг не хотелось, но вежливость никто не отменял. Лейхтвейс отложил документ в сторону, улыбнулся.

– Так точно, господин оберфёнрих. Буду очень благодарен.

Решетка на окне, стальное пузо тяжелого сейфа. Секретная часть везде одинакова. Только здесь, в летнем тренировочном лагере, он, Николас Таубе, не сомнительный рядовой, а шеф-пилот. Должность не официальная, но титулуют именно так, и господин оберфёнрих, пусть и будущий офицер, лично кофе ему варит. Не без умысла, секретчик тоже очень хочет летать. Он, правда, очкарик, как и Хильгер-жаба, но парень хороший, можно и попробовать.

Документы из пакета с печатями уже здесь. Быстро обернулись! Лейхтвейс тоже постарался, почти все уже изучено, остались только бумаги по посольству. Зачем они ему, «марсианин» пока не задумывался. Надо, значит, надо!

…Ганс-Генрих Герварт фон Биттенфельд, 1888 года рождения, тоже посольский секретарь. «Фон», однако дед по матери – еврей. Во вступлении в НСДАП отказано, что никак не удивляет. Закончил краткосрочные курсы военной подготовки, унтер-офицер резерва. Подозревается в связях с американской разведкой… Ого! Поэтому предоставлять какую-либо служебную информацию запрещено.

На фотографии тоже нечто земноводное, только без очков. Толстые щеки, глаза навыкат… Лейхтвейс потер лоб, запоминая. Шпион русский, шпион американский… Не посольство, а террариум.

– Господин Таубе…

На полу маленькой комнатки с решетками на окнах – толстая черта белой краской в метре от порога. Когда идет работа, и документы извлечены из сейфа, ее переступать нельзя. Можно лишь подойти, взять кофе и поблагодарить.

– Всегда рад! – чуть не каблуками щелкнул в ответ.

– Завтра вечером полетаем, – сжалился Лейхтвейс. – После ужина. Только требуется разрешение от врача. И… В небе я – командир.

– Так точно, господин шеф-пилот!.. Буду готов ровно в 20.00. Не подведу!

На этот раз каблуки и в самом деле ударили в пол. Счастлив очкарик! А ведь парень не простой, кого попало в эту комнату не назначат. Жаль, из него напарника не воспитаешь. Судя по очкам – «минус», и глубокий. Но пусть увидит небо!

Лейхтвейс тряхнул головой. Успеет, он все успеет. Сейчас – кофе и немецкое посольство.

Москва…

Два шпиона, кто третий? А третьим у нас господин Фридрих Ламла, 1895 года рождения, член НСДАП с 1933 года, руководитель персонала среднего и нижнего звена, начальник секретариата и хозяйственного отдела. Фигаро какой-то, Ламла здесь, Ламла там… Чей шпион? Наш шпион… Ну, наконец-то! Сотрудничает с Абвером с 1935 года, кличка «Канцлер». Уличен в валютных махинациях и нецелевом использовании фондов посольства. К ответственности не привлекался согласно распоряжению за номером… Номер пятизначный, поди разберись! Значит, ворюга…

Фото… И не скажешь, что уголовник!

Что еще? А еще он ответственный за объект «Куб». Просто «Куб», без комментариев. Именно ему (руководителю персонала, а не «Кубу») поручено оказывать всяческую помощь командированным сотрудникам при проведении операции. Однако с ее целями знакомить оного Ламлу-ворюгу категорически запрещается, в случае же проявления излишнего интереса, следует немедленно сообщить в Берлин.

Лейхтвейс, вспомнив куратора, щелкнул ногтем по фотографии, встал, подошел к столу. В случае проявления излишнего интереса он бы предпочел пристрелить руководителя персонала на месте. Надежней будет…

Карта!

Посольство нашел сразу, кто-то, озаботившись, нарисовал в нужном месте маленький кружок со свастикой посередине. Денежный переулок, до Кремля не так и далеко. Это, к сожалению, понимают и русские…

Он отодвинул в сторону папку с материалами по посольству и еще раз перебрал документы. Все прочитал? Нет, не все, еще одна справка. Товарищ Сталин, помнится, пребывал в неведении о месте своего проживания. Точнее о местах. Кремлевская квартира, она же «Уголок», и дачи. Под Москвой их целых три…

* * *

Товарищ Сталин прошедшим днем остался очень и очень доволен. Лучше жить стало – и веселей. А почему бы и нет, особенно когда очередную пачку врагов расстреляешь?

…Расстырыляишь!