* * *

Доктор Чаплин появился лишь минут через десять. Своего великого однофамильца он не напоминал нисколько. Был он массивен, лыс и держался несколько рассеянно.

— Господин э-э?.. — осведомился он, жестом предлагая Киму устраиваться в кресле у столика, видно предназначенного для бесед с посетителями.

— Яснов, — напомнил ему Ким. — Вас должны были предупредить, что...

— Да, мне звонили...

Док тяжело опустился в кресло.

— Вы, кажется, хотели побеседовать с Аркадием? С Думштейном? Я его лечащий врач. Может быть, будет лучше, если на какие-то ваши вопросы отвечу вам я? Дело в том... Я не уверен, что личная беседа с пациентом принесет вам большую пользу...

— Больной так плох, что не может связно объясняться? — огорчился Ким.

— Пациент... Я сказал — пациент, — уточнил доктор и поправил букетик цветов в вазе, украшавший столик. Он задумался на пару секунд.

— Связно выражаться? Нет, почему же... Мы много с ним беседуем. На разные темы. Аркадий часто высказывает верные и довольно остроумные суждения по самым разным вопросам... Он, знаете ли, весьма эрудированный человек... И выражается вполне связно. Иногда даже слишком. Но если вы ожидаете услышать что-то по существу его э-э... дела, то, смею вас заверить, ожидания такого рода напрасны.

— Мои вопросы не имеют отношения к тому делу, из-за которого господин Думштейн оказался сначала под следствием, а затем в числе ваших пациентов, доктор. Мне просто надо получить у него справку — чисто профессионального характера. Но и к вам — раз уж вы столь любезно предложили свою помощь — у меня будет пара вопросов.

— Мне не так редко приходится беседовать с вашими коллегами... А также со всевозможными судейскими. Так что большого труда это от меня не потребует. Кроме того, по опыту знаю, что вы от меня не отвяжетесь. Ваш брат — частный расследователь — отменно настырное племя... Я попрошу вас только об одном — выключите ваш регистратор. Он у вас справа на поясе, под пиджаком.

Оказывается, доктор был не таким уж рассеянным человеком, каким казался. Ким выключил регистратор, снял его с пояса и для пущей убедительности положил на стол перед собой.

— Но заметки вы мне делать разрешите? — осведомился он, доставая из кармана записную книжку и электрокарандаш.

Доктор задумчиво кивнул, сцепил кончики пальцев и принялся их сосредоточенно разглядывать.

— А вот что до «справки профессионального характера», так это вы очень туманно выразились, — сообщил он Киму. — Не знаю, что из этого получится...

— Вы опасаетесь, что у Думштейна после нашего разговора с ним может произойти рецидив? — задал Ким слегка провокационный вопрос. — Кстати, с каким диагнозом его поместили сюда?

— Чтобы произошел, как вы говорите, рецидив, господин Яснов, — док Чаплин улыбнулся, — нужно иметь в наличии само заболевание... Думштейн не болен — в обычном смысле этого слова. Диагноз, который ему поставила судебная комиссия, — полная чушь. Но это вовсе не значит, что я стану его оспаривать.

Ким потряс головой.

— То есть вы хотите, чтобы здоровый человек продолжал находиться в сумасшедшем доме?

— Если этот здоровый человек прекратит свое пребывание в клинике, то он начнет свое пребывание в исправительном заведении. В тюрьме — говоря человеческим языком.

— Послушайте, док, — озадаченно потер нос Ким. — Тогда, ей-богу, еще краше получается! Выходит, что вы укрываете в своем заведении преступника...

— Кто вам сказал такую глупость? — пожал плечами док. — Аркадий — вовсе не преступник. Это всего лишь очень несчастный человек. Находящийся к тому же в состоянии сильнейшего стресса. А моя задача проста — хоть как-то облегчить его судьбу... Только и всего.

— Доктор, у нас с вами, простите, получаются, гм... нелады с логикой, — возразил Ким, рисуя в записной книжке основательных размеров вопросительный знак. — Или Думштейн невменяем и соответственно — невиновен, или он вменяем и виновен. Третьего не дано. И четвертого — тоже...

— Вот они — замечательные плоды изучения формальной логики нашими законниками! — усмехнулся док. — Поймите, что я, как психиатр, подхожу к делу совершенно с иных позиций. Думштейн совершенно нормален с медицинской точки зрения. Совершенно адекватен тому миру, в котором живет. Только вот этот его мир пока не адекватен тому большому миру, в котором живем все мы.

— Это немного сложно для понимания, доктор, — заметил Ким.

— Скажите мне, пожалуйста, — снова усмехнулся док Чаплин. — Все население, допустим, гитлеровской Германии или подданные сталинского режима были ненормальными? Или, наоборот, все поголовно — преступниками? Они были нормальными людьми в ненормальном мирке. В подавляющем большинстве. Есть и более поздние примеры — вы сами их знаете. Только это крупномасштабные примеры. А мир здешнего хакерства на много порядков меньше и, в конечном счете, гораздо менее опасен.

— Кажется, я наконец понял вас, — вздохнул Ким. Вздохнул и доктор.

— Я не располагаю временем, чтобы читать вам лекцию о психологии хакеров. Но, я вижу, вам все равно придется заняться этим народом. Среди них есть и злонамеренные, корыстные личности. И Сеть совершенно правильно защищается от проникновения в ее секреты. Но в случае с Аркадием полагающееся ему наказание за взлом закрытых файлов — десять лет тюрьмы — явно слишком суровая мера.

Ким наклонил голову в знак некоего полусогласия. Срок, полагавшийся по здешним законам Думштейну, и Агенту казался явно великоватым.

— Аркадий — человек, заигравшийся в свои электронные игрушки, — пояснил Чаплин. — Субъективно он невиновен. И лишенный выхода в электронные сети — абсолютно безопасен. Здесь он находится именно в таком положении. Зато у него есть масса других возможностей. Сначала он их просто не замечал, находился в своего рода ступоре. Но теперь у нас уже есть кое-какие успехи. Сейчас вот он увлекся шахматами. Пишет философские эссе. Много читает. Заочно обучается на журналиста. Я ожидаю, что через год-два мы сможем со спокойной душой вернуть миру полноценного члена общества. А что до тюрьмы... Вы верите в то, что тюрьма исправляет человека?

— Далеко не всякого, — признал Ким. — Возможно, вы и правы. Скажите, вот вы, после того как длительное время находились в контакте с вашим пациентом... Вы можете мне что-нибудь сказать о том, что же именно такое рассекретил или пытался рассекретить Думштейн? В материалах дела это, знаете, не отражено.

— И неудивительно. Вы имеете представление, чем занимаются эти Хакеры Всех Миров? Думаете, обычным хулиганством? Нет, у них есть идейная база: они считают, что нельзя Сети доверять управление людьми. Внушили себе мысль о том, что в закрытых для доступа файлах таится если не чей-то злой умысел, то возможность причинить огромный вред населению нашей планеты. А может, и всему Обитаемому Космосу. И раскрытием такой опасности они занимаются. Законными и противозаконными методами.