– Я даю слово сделать все зависящее от меня, чтобы не пострадал невиновный.

– Довольно уклончиво и неопределенно, но я согласен, – кивнул Проционе, поднимаясь со стула. – Я в курсе вашей дурацкой привычки держать свое слово.

– Это плохо?

– Это необычно, особенно в наше время.

Мне, молча слушавшему перепалку, не осталось ничего другого, как последовать за моим другом и енотом в Музей Естествознания, находящийся, кстати сказать, совсем рядом с полицейским участком. У меня в голове не укладывалось, кто мог решиться ограбить музей средь бела дня при посетителях, охране, да еще и под самым носом у полиции? Надо быть совершенно ненормальным, чтобы решиться на подобное. Но мышление преступников для меня до сих пор остается загадкой, даже спустя четыре года моего знакомства с Шерлоком Заем и его методами ведения расследований. Поэтому всю дорогу я шел молча, не делая никаких замечаний из боязни показаться совершенно несведущим в области криминалистики, что, собственно, так и было на самом деле.

Около музея не было никакого столпотворения, какое обычно случается, когда происходит нечто из ряда вон выходящее. Вероятно, любопытный народ уже пресытился впечатлениями и разошелся, а может, полиция разогнала. Как известно, полиция очень не любит сборищ, особенно когда следствие заходит в тупик в самом начале, что у нас не редкость. Лишь в баре напротив сидели несколько зевак, косясь в сторону парадного входа музея, лениво потягивая пенное и обмахиваясь платочками и лапами, хотя сильной жары, вроде бы и не было.

У самого входа в музей стояли навытяжку со сцепленными на пузах лапами двое полицейских. Заметив нас, уверенной походкой поднимающихся к дверям музея по лестнице со сбитыми ступеньками, они сдвинулись, загораживая нам дорогу.

– Музей закрыт! – рявкнул тот, что слева, пожирая глазами Проционе. Енот, в свою очередь, уставился на него как-то лениво и отрешенно, словно на пустое место.

– Мы в курсе, – спокойно ответил Шерлок Зай. – Но нам хотелось бы переговорить с инспектором, что ведет дело о краже.

– Дело ведет инспектор Листрейд, – пояснил второй. – Он с вами? – кивнул полицейский на енота.

– С нами. Думаю, инспектор захочет пообщаться и с ним.

– Проходите, – подумав, разрешил первый.

Они расступились, давая нам дорогу. Тот, что слева потянул за ручку дверь, впустил нас в холл музея, и поспешно закрыл ее вновь, будто отсекая нам путь назад.

В холле музея было пыльно и пахло затхлостью. Небольшое, вытянутое по вертикали и забранное изнутри решеткой окно напротив входной двери давало не слишком много света, но вполне достаточно, чтобы разглядеть интерьер холла. Квадратная комната, не содержащая ничего особо примечательного, имела гардеробную стойку, расположенную слева, с тремя пустующими вешалками за ней и будку с сонным охранником справа, которому совершенно ни до чего не было дело – у такого и мамонта вынесут, не то что яйцо! Под окном примостился широкий потертый диван для желающих передохнуть. Справа и слева от него на узких, невысоких постаментах стояли две удлиненные расписные вазы. В дальнем левом углу в деревянном кашпо уныло повесил ветви, покрытые паутиной, аспарагус. Из холла влево и вправо к экспозициям вели две двери.

Еще один полицейский, притулившийся к будке охранника, указал нам на левую, чуть приоткрытую дверь. Мы вошли и остановились на пороге.

Листрейд, пытавший одного из утомленных свидетелей, стоял возле стойки с пером жар-птицы (мне всегда казалось, что перо раньше принадлежало обычному павлину, только на него нанесли позолоту). Еще один полицейский волк обнюхивал в прямом смысле слова место преступления, торопливо занося что-то в блокнотик.

Справа от дверей, сложив лапы на груди, стоял хмурый охранник в форменной фуражке, тяжелым взглядом озирая свои владения и то и дело задерживая взгляд на пустой подставке под яйцо или «яйцедержке» – так она значилась в описи, в которую я случайно заглянул, проходя мимо снующего под ногами эксперта. Другие свидетели (или задержанные – кто ж их разберет сразу) толпились у стены под окнами, томясь ожиданием неизвестно чего.

Листрейд был полностью поглощен беседой со свидетелем и не сразу заметил нас.

– Добрый день, инспектор, – произнес Шерлок Зай, обращая на себя внимание.

Листрейд нехотя оторвался от запуганного суслика и обернулся к нам, окатив нас недобрым взглядом, но вдруг расплылся в улыбке, сменив гнев на милость.

– А! – воскликнул он, взмахом лапы показывая свидетелю, что тот может удалиться к остальным. – Это вы, дорогой Шерлок! Какими судьбами? – и тут он наконец заметил за нашими спинами енота. – Проционе! – глаза Листрейда готовы были вывалиться из орбит. – Вот и отлично! Вы арестованы, подлый грабитель!

– Постойте, инспектор, – попытался урезонить его Шерлок Зай, легонько коснувшись лапы лиса набалдашником своей трости. – Я имел пообещать этому господину, что полиция отнесется к нему с уважением.

– С уважением, вы сказали? Вам не кажется, что вы дали несколько опрометчивое обещание? – нахмурился Листрейд. – Его разыскивает полиция и…

– Он пришел сюда сообщить все, что знает о краже. Причем, заметьте, пришел добровольно, из желания содействовать поимке преступника.

– Что вы мне голову морочите! – взорвался Листрейд, меча глазами молнии, которые, впрочем, не произвели на Проционе никакого впечатления. – Он преступник. Да вы на его хитрую рожу посмотрите! – инспектор рванулся вперед, взмахнув лапами. – Он еще и насмехается надо мной! И еще эти дурацкие бантики…

Я скосил глаза на енота, стоявшего рядом со мной. По морде Проционе действительно гуляла презрительная ухмылка. А бантики он поспешно сорвал с ушей, скомкал и зажал в лапе.

– Инспектор, прошу вас, держите себя в лапах! – Шерлок Зай насилу удержал рвущегося к еноту Листрейда. – А вы, Проционе, – обернулся он к еноту, – проявите, в свою очередь, уважение к представителю закона!

– Как вам будет угодно, – пожал плечами енот и согнал улыбку с морды.

– Итак, – Шерлок Зай упер трость в пол и сложил на ее набалдашнике лапы, – господин Проционе явился сегодня ко мне и просил меня свести с вами, инспектор…

«Вот это номер!» – восхитился я своим другом. Впрочем, не говорить же Листрейду напрямую, будто сыщик не доверяет полиции, и потому решил взять дело в свои лапы.

– …дабы развеять возникшие разногласия между ним и законом, – между тем продолжал вещать Шерлок Зай. – Он утверждает, что не крал яйцо и не меньше вас, инспектор, заинтересован в поимке вора.

– Даже так! – растерялся инспектор, пожирая глазами ненавистного «врага». – И вы ему поверили?

– Мне кажется, вам стоило бы переговорить с ним. А уж потом решать, так ли уж необходим его арест.

– Но если он скроется? Что мне тогда прикажете делать?

– А какой в том смысл, если он сам пришел сюда переговорить с вами? – парировал Шерлок Зай.