Любопытствующие заполонили балконы и крыши домов, смельчаки повисли на фонарных столбах у тротуаров, прилегавших к перекрёстку улиц, у развилки трамвайных путей. Сюда, на это место, доставили под жандармским эскортом легионеров-убийц.

В толпе зевак, ожидавших сатисфакции, находился и Юрий. Его внимание неожиданно привлёк стоявший рядом немолодой человек в серой, надвинутой на лоб шляпе с опущенными полями. Поначалу Юрий принял его за комиссара столичной префектуры полиции.

Раздались пистолетные выстрелы. Преступники один за другим повалились на булыжную мостовую. И Юрий разочарованно отметил про себя, что не услышал из толпы ни единого слова одобрения заслуженной кары.

Человек в шляпе исчез, но вскоре появился у валявшихся на мостовой трупов. Бесстрастно, словно исполняя привычную обязанность, сделал по два контрольных выстрела в головы уже мёртвых преступников.

Когда «процедура» закончилась, рослый жандарм плутониер (фельдфебель – рум.) с широченным белым аксельбантом, по-деловому, как бы в назидание всем преступникам, установил на шесте фанерный щит с надписью: «Такая участь ждёт каждого убийцу!»

В толпе ни малейшего намёка на реакцию. Видимо, люди остерегались затаившихся фашиствующих молодчиков. Не исключено, что их было гораздо больше, чем честных граждан и представителей столичной полиции. Такое подозрение возникло у курсанта, стоявшего в гуще притихшей и напряжённой, будто чего-то ещё ожидавшей толпы.

Из отрывочных негромких рассказов очевидцев Юрий узнал, что в покушении, оказывается, участвовали пятеро легионеров. Четверо – настоящие громилы! Пятый же – невысокого росточка, худощавый и щуплый. Именно его-то среди казнённых и не оказалось. Кое-кто из очевидцев, осмелев и многозначительно ухмыляясь, дал понять, что власти, несомненно, осведомлены о том, кто был пятый, кстати, руководивший покушением. А был им вожак легионеров Хория Сима. Однако арестовать его не смогли. Сразу же после теракта он словно испарился.

Буквально накануне покушения на премьер-министра страны Иону Дука в прессе промелькнуло сообщение, что вожак легионеров Хория Сима недавно вернулся из Берлина. По возвращении он уже побывал в Кишинёве, Черновцах и Четатя-Алба (до оккупации румынами Бессарабии – Аккерман). По этим городам прокатились шумные шествия с погромами и разбитыми витринами магазинов, принадлежавших представителям нацменьшинств…

Кто-то из смельчаков приглушенно прояснил:

– За выскочкой Хорией Симой стоит посол Германии в Бухаресте. Решающее слово теперь за ним.

Никто его не поддержал. Люди опасались осуждать фашиствующих молодчиков.

Трупы казнённых несколько суток пролежали нетронутыми посреди улицы рядом с трамвайными путями, по которым проезжали вагоны, набитые пассажирами.

Притихшие было после расстрела убийц легионеры вскоре вновь стали давать о себе знать. Вначале вроде бы безобидными, в меру шумными демонстрациями, которые, однако, вскоре переросли в воинственные марши со свастиками на щитах и красными нарукавными повязками.

Если ещё недавно подобные сборища были малочисленными и проходили на окраинах столицы, то теперь они участились и переместились к площади Филантропии и главной улице Каля Виктории, прорывались к стенам величественного университета на бульваре Короля Карола.

«Пятая колонна» нацистов в Румынии стремительно наглела, о чём красноречиво свидетельствовали восторженные рассказы электрика. И Юрий всё больше понимал, как важны для Сильвестру его встречи в «Зелёном доме».

При очередной встрече с Сильвестру тот почему-то ни словом не обмолвился о событиях, связанных с покушением на премьера страны Кэлинеску. Факт, показавшийся курсанту странным. Но и он в свою очередь не затевал разговора на эту тему. Решил, что Сильвестру, знавшего значительно больше своего подчинённого, интересовали не досужие слухи, а выполнение очередного задания, поставленного перед ним.

Сильвестру беспокоился о сохранении «дружеских» отношений Юрия с Марчелом, благодаря чему поступали отдельные, порой загадочные, а то и вопиющие новости, кому-то необходимые.

Курсант вкратце поведал Сильвестру о прибытии на аэродром Быняса членов бывшего правительства Польши, а с ним и десятка двух военных, вынужденных продавать местным скупщикам за гроши золотые часы, пистолеты, кожаные регланы.

Дядюшка Сильвестру слушал внимательно, переспросил о количестве «мессершмиттов», поступивших в Третью авиафлотилию в Галацах. Поинтересовался учебными полётами в авиашколе, впечатлениями Юрия о новых инструкторах, прибывших из Германии. И Россетти с увлечением рассказал о своих учебных полётах, которыми Сильвестру интересовался лишь изредка.

Неожиданно дядюшка вновь завёл разговор о переезде курсанта на новое место жительства с приличной кроватью вместо старой раскладушки. И в очередной раз земляк наотрез отказался, сказав, что в пансионе, среди остальных постояльцев, он меньше на виду.

– Кто-то из квартирантов иногда задаёт мне вполне закономерный вопрос о успехах в полётах, за меня нередко отвечают другие, знающие заранее, что я скажу. Таким образом, любопытные отшиваются напрочь и надолго. Пожалуйста, никуда меня не переселяйте. Мне, поверьте, виднее, где удобнее находиться при моём далеко не простом положении. А за вашу поддержку искренне благодарен, дядюшка Сильвестру! Пожалуйста, не обижайтесь…

Пансион мадам Филотти жил своими порядками с которыми молодой бессарабец давно уже свыкся.

Бухарест оставался Бухарестом. Местные им гордились, называли «маленьким Парижем». Один только район Дудешть, где находился пансион мадам Филотти, соседствовал с небезызвестной улицей Круча де пятра, славившейся борделями не только в стране, но и, пожалуй, за её пределами. Прежде всего, огромным числом небольших низкоразрядных кафе с обшарпанными комнатушками, где играли в карты, табле (нарды) или чёт-нечет и проворачивались немалые деньги.

На боковой стене здания, к которой вёл отдельный ход во двор, выстроился ряд пронумерованных дверей комнат, похожих на душевые кабины. За широким окном в середине зала на диванах и в креслах, покуривали за чашкой кофе, дожидаясь клиентов, полуобнажённые девицы, занимавшиеся древней профессией.

Во дворике прохаживалась «старшая», то и дело напоминавшая: «Мими! Время истекло! Ты пошла на второй раунд. Записываю, слышишь?» И так круглосуточно.

Таков был колорит этого района. В духе времени. Под общим лозунгом: «Деньги с живых и мёртвых!» Деньги решали всё! Неслучайно в ходу был анекдот: «Два крупных дельца решили выкупить у государства право на определённый срок владения (концессию) одной из шоссейных дорог для своих автобусов. Оба обратились к знакомому министру, от которого зависела аренда. Представ перед ним, один из концессионеров сразу же заявил:

– Ваше превосходительство! Мы снова готовы при вашей любезности взять в аренду известную вам шоссейную дорогу. Вы знаете, что данное нами слово превыше любого закона!