Контингент пансиона не беспокоил дядюшку Сильвестру. Его серьёзную озабоченность вызывала Хильда. Он подозревал, что маленькая худощавая блондиночка внедрена в пансион абвером. А это было нежелательно для молодого земляка. Грозило опасностью бессарабскому парню Юрию, волею судеб превратившегося в Журя Россети. Полковничьего приёмного сына, снимавшего в пансионе угол, а точнее, едва вмещавшуюся в запруженную постояльцами комнатёнку старую, узкую, высокую раскладушку, вместе с которой по ночам не раз опрокидывался на пол, пугая постояльцев, спавших на расстеленных на полу газетах.

Сильвестру, молча выслушав земляка, напомнил ему о необходимой встрече с «портным». И Юрий продолжал общаться с Марчелом, из рассказов которого черпал новости, необходимые, как он понимал, Сильвестру.

Посол Германии в Советском Союзе граф Шуленбург докладывал Министерству иностранных дел Рейха:

«Телеграмма № 463 от 3 октября 1939 г., Москва – 19.04

Получено в Берлине 3 октября 1939 г. – 23.10

Совершенно секретно! Весьма срочно!

Молотов вызвал меня в свою канцелярию сегодня в 14 часов, чтобы сообщить следующее.

Советское правительство объявит литовскому министру иностранных дел, который приезжает сегодня, что в ходе дружеского урегулирования взаимоотношений (возможно, такого же, как с Эстонией) Советское правительство желает уступить Литве город Вильно и его окрестности. Но в то же время Советское правительство укажет Литве, что она должна уступить хорошо известную часть своей территории Германии.

Молотов интересовался, какую формальную процедуру мы предполагали бы для того, чтобы решить это дело. Он предлагает одновременное подписание советско-литовского протокола в Вильно и немецко-литовского протокола на территории Литвы, которая должна отойти к нам.

Я ответил, что такое предложение никак меня не привлекает. Мне кажется более логичным, чтобы Советский Союз обменял Вильно на ту полосу территории, которая должна отойти к нам, и уже после этого сам её нам передал. Молотов не согласился с моим предложением и захотел, чтобы я выяснил точку зрения моего правительства и дал ему ответ завтра же до 12 часов дня.

Я считаю предложение Молотова пагубным, так как мы, в случае его осуществления, предстанем перед всем миром как «грабители» литовской территории, тогда как Советский Союз окажется дарующей стороной.

Я просил бы Вас подумать, не разумнее ли было бы отдельным секретным германо-советским протоколом предусмотреть передачу литовской полосы территории нам, пока Советский Союз, действительно, не присоединит Литву, что, как мне кажется, лежало первоначально в основе договорённости о Литве.

Шуленбург».

Министр иностранных дел Германии телеграфирует послу Шуленбургу:

«№ 488, Берлин, 4 октября 1939 г.

Совершенно секретно!

Ссылаясь на Вашу телеграмму № 463.

Я также считаю неподходящим предложенный Молотовым способ передачи нам Литвой полосы её территории. Пожалуйста, попросите Молотова не обсуждать в настоящее время с литовцами вопрос об уступке этой полосы территории. Вместо этого пусть Советский Союз выполнит своё обязательство по отношению к Германии, т. е. не оккупирует эту часть территории в случае размещения в Литве советских войск и, более того, оставит на усмотрение Германии назначение даты официальной передачи ей этой территории. Договорённость по этому вопросу должна быть достигнута путём секретного обмена письмами между Вами и Молотовым.

Риббентроп».

Германский посол в Советском Союзе телеграфирует в Министерство иностранных дел Германии:

«№ 470 от 4 октября. Москва, 5 октября 1939 г. – 12.30

Совершенно секретно! Очень срочно!

Ссылаясь на мою телеграмму № 463 от 3 октября.

Сразу же после телефонного звонка помощника статс-секретаря Гауса я передал сегодня утром Молотову просьбу ничего не сообщать министру иностранных дел Литвы о германо-советской договорённости относительно его страны. Молотов попросил меня прийти в 17.00 и сказал, что, к сожалению, он вчера был вынужден информировать министра иностранных дел Литвы об этой договорённости, так как он не мог, хотя и понимал, что поступает нелояльно по отношению к нам, сделать иначе.

Литовская делегация пришла в сильное смятение и была очень огорчена. Она заявила, что потеря именно этой части территории будет особенно тяжело переносима ввиду того, что многие выдающиеся деятели Литвы были уроженцами именно этой области. Сегодня в 8 часов утра министр иностранных дел Литвы отбыл в Ковно и намеревается прилететь обратно в Москву через день или два.

Я сказал, что должен немедленно информировать по телефону моё правительство, и позвонил господину Гаусу. Через час Молотов сообщил мне, что Сталин лично просил правительство Германии не настаивать в данный момент на передаче ей части литовской территории.

Шуленбург».

В нацистском руководстве поднялся переполох. Относительно советских правителей, и особенно генсека Сталина, употреблялись самые резкие выражения, приклеивались унизительные ярлыки, всячески поносилась страна, её строй. Во внутренней переписке давно уже исчезло ранее употреблявшееся обращение «господин».

Председатель Совета Народных Комиссаров СССР направляет письмо послу Германии в Советском Союзе графу Шуленбургу:

«№ 163

Секретно!

Я имел честь убедиться в том, что в секретном дополнительном протоколе, подписанном 29 сентября 1939 года между СССР и Германией, мы пришли к следующему соглашению:

1) Литовская территория, упомянутая в протоколе и отмеченная на карте, приложенной к протоколу, не должна быть оккупирована в том случае, если контингенты Красной Армии будут размещены в Литве.

2) За Германией остаётся право определить дату выполнения договора о передаче Германии вышеупомянутой литовской территории.

Пожалуйста, примите, господин посол, выражение моего глубокого уважения. Молотов».

«Телеграмма № 495, Берлин, 5 октября 1939 г. – 03.43

Получено в Москве 5 октября 1939 г. – 11.55

Срочно! Секретно!

Ссылаясь на сегодняшнее телефонное сообщение посла.

Дипломатическая миссия в Ковно получила следующие инструкции:

1) Только для Вашего личного сведения. Извещаю Вас о следующем: во время подписания германо-советского Пакта о ненападении 23 августа было также произведено в строго секретном порядке разграничение сфер влияния в Восточной Европе.

В соответствии с этим Литва должна отойти в германскую сферу влияния, тогда как на территории бывшего Польского государства должна была быть установлена граница по так называемой линии четырёх рек Писса – Нарев – Висла – Сан. Уже тогда я потребовал, чтобы область Вильно отошла к Литве, на что советское правительство согласилось.