Гандольфа, казалось, не обеспокоило то, что он остался без оружия. Он громко зарычал и бросился на Кристофера. Проворный парень отпрянул и повернулся боком, постоянно держа при этом острие меча перед глазами Гандольфа. Наконец, воспользовавшись тем, что барон устремился на него изо всех своих сил, и понимая, что может больше не бояться его меча, Кристофер, сделав выпад на правой ноге, нанёс противнику такой сильный и точный удар, что если бы одежда не смягчила его, барон лишился бы ноги, но рана и так была настолько серьёзна, что лорд Прибрежного края с грохотом повалился на землю. Кристофер, расставив ноги, крикнул:

– Теперь, мой противник, достаточно ли с Вас?

– Да, пожалуй, а может, даже и с лишком будет, – отвечал барон. – Ты отрубишь мне голову? Что ты будешь делать?

– Мне кажется, достаточно уже нанесено ударов, разве что нашим ребятам тоже захочется подраться, а ведь, посмотрите, с каждого берега к нам бегут люди, но не так, как бежали бы на войну. Да, барон, сюда идёт Ваш угрюмый оруженосец, которого, как я слышал, зовут Оливером, и если Вы собираетесь сдержать слово, то должны приказать ему, чтобы Ваши люди не подходили до тех пор, пока не начнётся настоящее сражение. Тогда, так как Вы не можете идти самостоятельно, Вас отнесут в стан без всяких помех с нашей стороны.

Оливер, а с ним и другие девять воинов, уже были рядом. С противоположной стороны появились Джек с Холмов со своими людьми.

Тогда барон Прибрежного края произнёс:

– Я могу сделать большее, чем просто выполнить Вашу просьбу, поскольку на самом деле я теперь убедился в том, что Вы сын Кристофера Старого. Вы отважны, ваши удары сильны и, кроме того, Вы не боитесь оставить Вашего врага в живых. Поэтому слушайте все! А особенно Вы, Оливер Марсон, мой командующий! Отныне я объявляю себя вассалом моего повелителя короля Кристофера и последую за ним всюду, куда он захочет. Думаю, сейчас мы двинемся на Дубфорд, поскольку там его престол. Теперь слушайте Вы, Оливер. Прикажите моим людям идти под знаменем короля до тех пор, пока я не исцелюсь, а затем, если всё к тому времени не закончится, я сам со щитом на шее и копьём в руке вступлю в бой за моего господина! Помоги мне Господь и святой Иаков!

Тут он замолчал и потерял сознание. Окружающие сняли с барона доспехи и сделали всё, что смогли, чтобы помочь ему. Ранен он был не смертельно. Что же до Юного Кристофера, то на нём не было ни царапины от вражеского оружия. Когда Оливер помог всем, чем было возможно, своему господину, он встал перед королём на колени и на том самом месте поклялся в верности, а затем отошёл от короля, чтобы отдать приказания людям из Прибрежного края. Он поведал им о новом положении дел и принял от них присягу королю Кристоферу.

Тогда Джек с Холмов сказал что-то одному из своих людей, и тот поскакал от реки прямо в поле, к лесу, и поговорил с тремя командирами, которые после разговора выстроили сотню лучше всего вооружённых людей, подняли знамя Дуболесья и направились к берегу реки. С ними пошла и Голдилинд. Когда они спустились к реке, Кристофер и Джек были уже на берегу и приветствовали их. Воины громко закричали, увидев короля и графа, и крик этот эхом отразился со стороны леса. Люди Прибрежного края подхватили его. Им уже передали просьбу их лорда, сейчас отдыхавшего в шатре, который для него разбили на лугу. Ранами его занимались знахари. Воины барона боялись своего господина, но, скорее, потому что любили, а не потому что ненавидели. Для них он значил больше, чем король Дуболесья, и они были согласны поступить по его воле.

А что до Голдилинд, то она спокойно шла по лугу, но готова была броситься на грудь Кристофера и плакать от любви, а когда оказалась перед ним, то так смутилась, что просто стояла и смотрела на него, не произнося ни слова. Он тоже был смущен и не мог на виду у всего народа высказать то, что переполняло его сердце. Он с нетерпением ждал вечера, когда они бы остались вдвоём.

Наконец, он произнёс:

– Моя госпожа и королева, видите, как нас любят эти люди, раз радуются даже такому маленькому свершению.

Она же по-прежнему молчала, держа одну руку в другой.

Но здесь возразил Джек с Холмов:

– Клянусь святым Губертом! Дело-то оно для Вас, может, было и маленькое, да есть те, что не считают маленьким делом победить самого большого человека и самого лютого воина Дуболесья, и, по крайней мере, из этого Вашего маленького дела совершенно точно произойдут великие дела. Ваше Величество, Ваш удар принёс Вам сегодня Дуболесье, или я ничего не смыслю в сражениях. Кроме того, Вы спасли от гибели много сыновей. Посмотрите за реку, леди Голдилинд, и ответьте мне, что Вы там видите?

Голдилинд повернулась к нему и сказала:

– Лорд граф, я вижу множество воинов.

– Да, – согласился Джек, – и они крепкие ребята, по большей части. Если бы мы встретились на поле битвы, их сложно было бы заставить показать свои спины, но теперь, посмотрите, мы бок о бок отправимся в Дуболесье, поскольку наш король сделал их нашими друзьями. И не сомневайтесь, что когда они увидят Вас с Кристофером вместе, то обязательно захотят присягнуть Вам. Что? Я заставил Вас плакать? Или это, быть может, из-за того, что подвиг совершил он, а не Вы? Нет, это, скорее, из-за того, что Ваше сердце полно любовью к нему?

Она по-доброму улыбнулась Джеку и при этом почувствовала, как две руки обняли её за плечи, и Кристофер, не произнеся ни слова, поцеловал её.

Тем вечером мало кто переходил реку как со стороны войска с Холмов, так и со стороны войска Прибрежного края. Все воины ночевали на своих берегах. А посреди ночи к краю леса пришёл Дэвид с отрядом из всех людей Холмов и округи, которые только могли держать оружие. Он привёл с собой также большую часть женщин, многие из них умели владеть копьём или стрелять из лука. Так что теперь, считая людей с Холмов и тех, кто присоединился к ним из окрестностей Ореховой лощины, было около десяти сотен вооружённых людей, и всё же в течение ночи пришло больше, так как новости распространялись очень быстро.

Наутро король Кристофер был уже на ногах. И он, и Джек, и Дэвид, и Гилберт в компании двенадцати человек спустились к берегу реки, где стояло знамя. Сразу же к ним подошли Оливер Марсон и ещё десять из числа командиров войска Прибрежного края и дали знать, что барон был бы рад, если бы они захотели пройти к его шатру и посовещаться там. Он чувствовал себя неплохо и мог высказывать своё мнение, лёжа в постели. Услышав это, они все с радостью пошли за оруженосцем. Барон дружелюбно поприветствовал их, выразил, как мог, своё почтение Кристоферу и попросил короля поведать ему о своих мыслях и высказать свою волю, но Кристофер хотел сначала дать слово старейшим из военачальников. Барон прямодушно засмеялся и сказал:

– Мне кажется, мой король, Вы кое-чему научились у меня вчера, но так как Вы хотите, чтобы я говорил, я не буду возражать против этого, и, чтобы не бросать слов на ветер, начнём. Я хорошо знаю, что вам нужно делать, а именно, напасть на войска графа-коннетабля прежде, чем он нападёт на Ваши. Сейчас некоторые из воинов считают, что мы должны вернуться в Прибрежный край и набрать там побольше людей, но я с ними не согласен, так как Прибрежный край находится в стороне от дороги на Дубфорд, куда нам и следует направиться, по моему мнению. Путь же к Прибрежному краю займёт шесть дней верхом, кроме того, большинство считает, что два дня уйдут на сражения, но, если мы поедем напрямую с развёрнутыми знамёнами, то каждый день нашей поездки к нам будут присоединяться новые воины, так как я говорю Вам, мой король, Ваша слава распространилась теперь далеко за пределы этой страны. Больше я не произнесу ни слова, потому что я сильно устал, а этим утром мы должны отправиться в дорогу и до наступления ночи прибыть к реке Широкой, где найдём и пищу, и людей.