litbaza книги онлайнИсторическая прозаГражданская война в Испании - Сергей Данилов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 94
Перейти на страницу:

«Это самый страшный фронт из всех, которые я видел, — говорил ветеран войны Модесто в разгаре сражения в сентябре 1938 года. — На четырехкилометровом участке наступает сотня танков и столько самолетов, сколько мне никогда еще не приходилось видеть в воздухе».

Позже выяснилось, что в атаках на Гаэту и Сьерру-Пандольс генерал Ягуэ применил на узком фронте 130 бронеединиц и 300 германо-итальянских самолетов, больше, чем насчитывалось тогда во всей республиканской армии. Атакам предшествовала кропотливая воздушная и войсковая разведка и многодневный массированный артиллерийский огонь. Однако республиканцы удержали высоты и в августе и в сентябре.

«Ликвидировать красных, укрепившихся на правом берегу Эбро, нелегко. Мы имеем дело не с оравами дружинников, а с крепко сколоченной и хорошо обученной армией», — писала в дни сражения италофашистская газета «Джорнале д’Италия».

О борьбе в воздухе над долиной Эбро республиканский летчик Франсиско Тарасона рассказывал в послевоенных воспоминаниях:

«Там, наверху, мы успевали только стрелять не целясь… Вражеской авиации было так много, что мы не видели неба. Ее самолеты даже мешали друг другу. Некоторые из них дежурили над нашими аэродромами, чтобы добить нас при возвращении из полета — с пустыми баками и без патронов».

Республиканское командование и Негрин требовали отстаивать постепенно сокращавшийся плацдарм южнее Эбро, рассчитывая на скорую общеевропейскую войну. Вероятность войны росла. Август — сентябрь 1938 года стали временем чехословацкого кризиса в международных отношениях. В четырех государствах прошли мобилизации и призыв запасных военных. В Бургосе опасались, что Гитлер и Муссолини должны будут сражаться с демократическими державами и оставят националистов без дальнейшей помощи.

Опасения дальновидного Франко были вполне обоснованными. В конце августа готовившиеся к борьбе с Чехословакией, Францией и СССР Гитлер и Геринг известили правительство Франко об эмбарго на вывоз оружия и боеприпасов из Третьего рейха.

По выкладкам германских и националистических штабистов, общеевропейский конфликт мог привести к крушению националистической Испании. Вступившая в войну Франция сразу атаковала бы Франко в Марокко и в Пиренеях, а Англия — на море. Озабоченный каудильо приказал спешно укреплять обе границы с Францией — в Европе и в Африке. На возведение укреплений было направлено 20 000 военнопленных.

Но общеевропейский военно-политический кризис на пике международной напряженности закончился известным четырехсторонним Мюнхенским соглашением 29–30 сентября. Формально посвященное только судьбе Чехословакии, оно нанесло тяжкий психологический удар всем сторонникам сопротивления тоталитаризму, в том числе Республике. Войны не последовало. Международная напряженность пошла на спад. Две «великие демократии» отступили перед диктаторами, расплатившись территорией и интересами третьей страны.

После Мюнхена в рядах испанских республиканцев стали неуклонно назревать деморализация и отчаяние, которые постепенно перерастали в паралич военного и политического руководства.

Многие прежние поборники борьбы с Франко — от Асаньи до анархистов, от Агирре и Компаниса до Бестейро осудили в 1938 году военные усилия Республики и довольно открыто стали домогаться прекращения войны — в том числе ценой капитуляции. Часть социалистов даже перешла в оппозицию к продолжению войны. Сомнительными считались действия генштаба и его главы — Рохо, командования армий Центра во главе с Миахой и Матальяной.

Внимательный наблюдатель событий, находившийся в Испании свыше двух лет, Пальмиро Тольятти считал мотором тайного сопротивления и открытого саботажа масонов, к которым относились многие партийные политики, провинциальные губернаторы, кадровые офицеры и дипломаты. Надгосударственные связи соединяли их с масонством Западной Европы, которое с 1931 года поддерживало Республику, а после Мюнхена взяло курс на ее ликвидацию.

Тольятти в общей форме указал и еще на одну причину паралича власти — разложение и продажность партийно-профсоюзного и военного руководства. В секретном докладе он указывал на вовлеченность многих (включая коммунистов) в спекуляцию, вымогательства, разврат.

Из других источников известно, что в 1938 году по Республике стали ходить слухи о имеющихся у ее руководителей «секретных счетах в швейцарских банках». Естественно, что нажившиеся на войне администраторы, военные и политики с ухудшением военной обстановки стремились к чему угодно, только не к продолжению военных действий.

Косвенным подтверждением «мюнхенско-масонско-коррупционной» версии Тольятти служит следующее. Вплоть до сентября 1938 года армии Центра и Юга, несмотря на все трудности, оказывали помощь Каталонии операциями на трех фронтах. Наиболее настойчивы были Миаха и Матальяна в Эстремадуре, где активные бои шли с июня до сентября. Последнее наступление республиканцев на Эстремадурском фронте завершилось 15 сентября, на Теруэльском («пятое теруэльское сражение») — 21 сентября. Мюнхенская конференция Гитлера, Муссолини, Чемберлена и Даладье закрылась 30 сентября.

После этого имевшие большие (свыше 200 000 человек) резервы армии Центра и Юга, несмотря на приказы из Барселоны, уже не проводили по собственной инициативе ни одной заметной наступательной операции. Два с половиной месяца, пока националисты уничтожали Армию Эбро, на фронтах Центральной Испании царило полное затишье. Свернул операции и республиканский флот, лишь изредка высылавший к Менорке небольшие отряды малых кораблей — эсминцев и торпедных катеров. Между тем как раз осенью 1938 года основное ядро флота снова было в строю — вышли из ремонта два крейсера, а националисты после гибели «Балеареса» и очередного выхода из строя «Серверы» действовали на море без прежнего напора.

На флоте творились любопытные события. Пока его до весны 1938 года курировал Индалесио Прието, имевший репутацию антикоммуниста, офицеры-антикоммунисты находились под подозрением и, как правило, отправлялись в отставку. А при «союзнике коммунистов» и стороннике «войны до победы» Негрине они один за другим получали в морском министерстве свидетельства о благонадежности и возвращались на корабли.

К 1939 году в высших слоях армии и флота преобладали личности, ориентировавшиеся на выход из войны. Нас теперь поражает, что многие из них в то же время поддерживали ровные отношения с Негрином, коммунистами и советскими офицерами. Нечто подобное наблюдалось и в политических кругах.

Диктаторство коммунистов принесло закономерные плоды: военные и политики, открыто противившиеся Негрину и компартии (Асенсио Торрадо, Бестейро, Кирога, Ларго, Мангада, При-ето, Рикельме, Улибарри), лишились власти. Сохранили ее и даже повысили служебный статус лица, вовремя сделавшие выводы и не возражавшие премьер-министру и коммунистам — Буиса, Касадо, Компанис, Мартинес Баррио, Миаха, Посас, Рохо, Сарабия, Хираль, Эскобар.

Многие исследователи позже обсуждали «феномен Рохо». Консервативный выходец из чиновно-офицерской среды, религиозный человек, Висенте Рохо в социально-политическом плане был неотличим от заядлых врагов Негрина, СССР и компартии — Асенсио, Кабреры, Рикельме, Убиеты. Но компартия искала (и находила!) способы сместить подобных лиц с важных постов, открыто шельмуя их «сомнительными», «подозрительными элементами», «вражескими агентами».

1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 94
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?