Кирилл слушал, не понимая, обижаться ему или гордиться. Игорь говорил спокойно, нейтрально, никак не выражая своего отношения, даже благожелательно.

– Я – тако-ой… – не очень уверенно ответил Кирилл.

– А я, наверно, буду детей тренировать, – сказала Ника. – И объяснять им заодно, что такое хорошо и что такое плохо. Что есть такие тупые шутки, за которые можно и поплатиться.

– Сначала у меня в фильме сыграешь главную роль, а потом решишь, что тебе дальше делать, – сказал Игорь, в неярком свете костра любуясь вновь и вновь Никой. Такого тоже не бывает, точнее, встречается крайне редко. Любой ракурс – выигрышный. И так снимай, и так. Интересная, яркая, самобытная, живая, разная… Красивая той красотой, которая не нуждается ни в каких украшениях. Той красотой, которую мгновенно понимает каждый.

– Я? – от неожиданности Ника засмеялась. – Я – сыграть? Да нет, зачем… Я не собираюсь быть актрисой. Никогда, ни одного дня не собиралась.

– Так и не будь. Но мне нужна такая героиня. Именно такая, как ты.

Кирилл напряженно прислушивался.

– Чё это? Я не понял… Ника играть будет?

– Ника, не ты, Кирюха, – засмеялся Паша. – Видишь, покрасивее тебя нашлись!

– Да дело не в красоте, парни, вы что! Просто я очень мужественная, правда, Игорь?

– Неправда. Вы – другие вообще. На десять лет младше меня…

– На тринадцать, – уточнил Паша.

– Ну да, – кивнул Игорь, – считается, мы с вами – вроде одно поколение. А вы совершенно другие. Язык тот же, да не тот…

– Я вот себя русским не ощущаю. Я – человек мира, – сказал Кирилл. – Я вообще выучусь в МГИМО и уеду. На бюджет поступлю, я знаю. У меня там у отца контакты. За внутренний экзамен есть кому заплатить.

– Обещают принять закон, чтобы те, кто уезжает, получив бесплатное высшее образование, выплачивали государству… – встрял Паша.

– Дикое государство, я же говорю! – ухмыльнулся Кирилл. – Дикие люди, дикие законы… Пошли когда-то кривичи с чудью, привели Рюрика, хотя бы порядок некоторое время был. Христианство приняли, и вообще, Москву основали…

– Слушай, парень, какая же у тебя ахинея в голове! – засмеялся Игорь. – Я надеюсь, ты исключительный экземпляр, это же не болезнь вашего поколения? Вашего – нашего…

– Не знаю, – пожал плечами Кирилл. – Я – за независимость и демократию. И за англосаксов. Всё.

– В самом деле ген какой-то сломанный, – негромко проговорила Ника. – Тебе и правда лучше уехать из страны в таком случае, Кирилл.

– Может, кровь какая-то есть, о которой он и не знает, зовет его эта кровь, – ответил Игорь. – Мы шутим, а это у него на биологическом уровне. Знаете, бывает, бабушка, которую ребенок никогда не видел, – немка, и сама-то в Германии не жила, у нас в Поволжье. А ребенок вдруг тягу ощущает ко всему немецкому, носочки один к одному в семь лет складывает, не понимает своих родителей, чувствует себя другим, язык начинает учить, слышит в нем что-то родное, как будто давно забытое…

Ника с Пашей хмыкнули.

– Налить тебе еще чаю? – спросил Игорь у Ники, слегка дотрагиваясь до ее руки.

Кирилл заметил это движение и громко сказал:

– Ника, пойдем, я… тебе покажу красивый ракурс! Классные фотки можно сделать!

– Да сейчас темно, какой ракурс? – удивилась Ника.

– Пойдем! – настойчиво продолжал Кирилл, встал, подошел к ней и стал тянуть ее за руку – вроде в шутку, а вроде и нет.

Ника спокойно расцепила его пальцы и отвела руку.

– Успокойся, ты что? Ревнуешь? Напрасно.

– Я?! Я – ревную?! Да мне вообще… Я… – Кирилл стал смеяться, вперемешку со смехом поругиваясь, махать руками, пошел куда-то по тропинке, вернулся, пошел в другую сторону, подобрал камень, швырнул его в кусты, оттуда с криком взлетела птица.

Игорь только посмеивался, наблюдая за парнем. Кирилл, увидев это, совсем рассердился, прокричал:

– Да на фиг! Всю вашу гнилую Рашку – на фиг! Всё вообще… – и сел у костра, вытянув длинные ноги близко к огню. – Холодно, – пожаловался он, ни к кому в отдельности не обращаясь. – И есть очень хочется.

– Да уж, – засмеялся Паша. – Борода нам устроила праздник… Консервы утащила… Точно-точно, у нее были продукты или у Верки.

– Надо было вернуться… – пробурчал Кирилл.

– Ага, с позором! Нет уж, я лучше потерплю, – отозвался Паша, отхлебывая быстро остывающий чай. – Чё так холодно? Вроде юг… Ночи такие холодные, я обычно в лагере сплю и не знаю даже, как холодно ночью, оказывается…

– Я голодный не усну! – Кирилл завернулся в спальник. – Вот бы сейчас мяса…

– Слушай, ты один день всего не ел, а ноешь, как будто неделю или месяц! – Ника покачала головой.

– А я в пост полтора месяца мяса не ем, – неожиданно ответил Кирилл.

– Ты? Ты постишься? Кирюха, ну ты даешь… Блин, братуха!.. – Паша потряс над головой кулаками в знак восторга и одобрения.

– Конечно. Это полезно очень, – вполне серьезно ответил ему Кирилл. – Очищение организма.

– Я думала, у поста другой смысл… – сдержанно проговорила Ника.

– В конце зимы мяса уже не было, поэтому крестьяне и постились, – снисходительно объяснил Кирилл. – Вот и весь смысл. Понимаешь? Его морозили и за зиму съедали.

– Мясо вообще-то, Кирилл, по лесу бегало. И сейчас бегает. Если ты так хочешь есть, можешь пойти поймать мышку и зажарить ее, а не ныть, – ответила ему Ника. – Давай хотя бы религию не трогай, хорошо?

– У каждого свое мнение, Ника! Это принцип демократического общества!

– Пустые слова, болтовня, прикрывающие подлость, – негромко ответила ему Ника. – Какая демократия? Где она?

– Ника, – остановил ее Игорь, – не стоит. Не переговоришь. Это словами не решается.

– А чем?

Игорь усмехнулся. Такие маленькие, незрелые еще. Неужели и он, заканчивая школу, был таким? Он отлично помнил себя. Казался себе взрослым, умным, начитанным. В этом, наверно, и была самая большая незрелость.

– Давайте-ка спать.

Все подростки переглянулись. Паша фыркнул.

– И… И как мы ляжем? То есть…

Кирилл от неловкости громко засмеялся.

– Какие же вы глупые! – в сердцах сказала Ника. – Вот правда – дебилы! Каждый ляжет в свой спальник. Только… – Она посмотрела на Игоря. – У тебя же нет спальника, ты замерзнешь…

– По очереди с пацанами спать будем и костер поддерживать.

– Зачем нам костер? – спросил Кирилл.

Ника видела, он спрашивает, просто чтобы задраться к Игорю.

– Греться, если кто замерзнет. Утром попить горячего чаю, – посмеиваясь, объяснил ему Игорь.