Старый стол в кабинете немало повидал на своем веку. Деловые и личные письма, служебная корреспонденция, амбарные книги, газеты, журналы, были даже воззвания. Прежде на его массивную столешницу ложилась плотная бумага с гербовой печатью и водяными знаками, изящные тонкие листки, пахнущие одеколоном, большие конверты с марками, хранившие казенный дух почтовых карет и постоялых дворов, обрывки черновиков и долговых расписок. Менялись чернильницы и серебряные письменные приборы, ножи для бумаги и затачивания гусиных перьев, дорогие самопишущие ручки с золотыми перьями и обычные шариковые ручки, но такой восхитительной женщины на нем еще не было. Ее тело дышало страстью и пробуждало в памяти старого стола давно забытые нотки влечения, что касались и его в молодые годы, когда быстрый нервный почерк оставлял на бумаге любовное послание. Как же это давно было… И ведь что удумала, проказница! Своей восхитительной попкой танцевать на его отполированной лысине. М-да. Эх, молодость-молодость.

– Нам следует проверить на прочность всю мебель в твоем новом доме, – тяжело дыша после «настольного» эксперимента, выпалил Ги.

– Сейчас? – она была лениво-благосклонна ко всем высказываниям.

– Думаю, через неделю можно поехать. Тебе нужно будет сделать визу на три года. И девочек оформить.

– Поговорим об этом позже, – она положила под голову согнутую в локте руку. – У меня появилась такая легкость…

– Шампанского?

– Пожалуй.

– Пригласим всех к столу?

– Надеюсь не к этому, – она посмотрела на мужчину оценивающе. – Как там наш банкет?

– Наш удался… или ты о другом?

– Там что-то очень тихо.

– Думаю, все разъехались готовиться к ужину. По плану мы обмываем открытие новой компании в ресторане прогулочного теплохода. И кто-то обещал фейерверк…

– О, тогда я тоже требую продолжения банкета. С фейерверком!

– Разве можно быть такой ненасытной?

– Еще как! – она сладко потянулась. – Тебя не было целую неделю…

Кареглазый лукаво покачал головой и погрозил пальчиком. Потом пододвинул откинутый ранее стул с высокой резной спинкой и демонстративно медленно сел на него. Удивительно, но мужская сила еще не покинула бельгийца. Повинуясь воле хозяина, потускневший было меч вновь блеснул, напрягаясь всем своим мощным телом, указывая проказнице, куда ей нужно приземлиться. Приподнявшись на локте, женщина осмотрела предстоящее поле боя и осталась довольна. С кошачьей грацией, искоса наблюдая за произведенным эффектом, она начала медленно спускаться со стола и примериваться сесть мужчине на колени. Прижимаясь к нему спиной, и обвив его бедра своими, она с выдохом медленно опустилась. Они так хорошо чувствовали друг друга, что сливались воедино после первого движения. Его руки ласкали упругую высокую грудь, постепенно спускаясь по горячему животу к интимной прическе. Влажный бутон почувствовал нежные пальцы садовника и открылся им навстречу. Умелые прикосновения пробудили жажду действия. Опираясь руками о столешницу, женщина начала свой медленный танец. Ее бедра совершали плавные вращательные движения наподобие восточных красавиц, исполнявших эротический танец живота. Мужчина понял замысел и помогал ей, осторожно касаясь самых сокровенных мест в такт ритму, звучащему в их телах. Запрокинув голову и закрыв глаза от наслаждения, они полностью отдались слиянию чувств. Их члены, их сердца, их дыхание слились, став единым страстным организмом, который стер все грани, подчиняя их себе без остатка. Темп танца нарастал. Кареглазый прилагал все свое умение, чтобы не рвануться вперед и не закончить жаркую схватку одним мощным выпадом. Когда же опытный фехтовальщик почувствовал, что и она готова к последнему рывку, он поддался сладостному искушению. Что там брызги шампанского, о которых томно поют в романсах, или робкие капли дождя, оплакивающего потерянную невинность, – только девятый вал, вырвавшийся из темной бездны скрываемых желаний, способен заглушить необузданный порыв, на который решилась перешагнувшая свой Рубикон женщина.

Многие с упоением наблюдают за красочными фейерверками, считая залпы и восхищаясь изобретательностью мастеров, расцвечивающих ночное небо гирляндами, шарами и цепочками разнообразных огней. Но мало кто знает, что зародившаяся в Китае традиция берет свое начало от забавной истории, когда один из императоров Поднебесной решил подобным образом продемонстрировать возлюбленной, чем все закончится в их брачную ночь. В те далекие времена умелые любовники в Китае считали своим долгом доводить подругу до нескольких оргазмов за ночь. Сейчас же, подсчитывая количество залпов в фейерверке, мужчины себе сильно льстят.

– Варя, Бога ради, не отключайся! – скороговоркой, срывающимся на крик голосом выпалила Саша. – Я две недели не могу дозвониться до тебя. Умоляю, выслушай меня…

– Кто это? – тихо донеслось из сотового телефона.

– Это Александра, мы с тобой познакомились на семинаре.

– На каком семинаре? – все еще недоумевал собеседник.

– Летом. В Подмосковье. Мы были на семинаре по тантре, – Саша мучительно пыталась собраться с мыслями, но от волнения растерялась. – Это очень важно. Только не отключайся, умоляю!

– Простите, Вы, наверное ошиблись… И у меня кончаются деньги на счету.

– Стой, Варюша, стой. Я все оплачу. Вопрос жизни и смерти. Ну, выслушай меня.

– Кто Вы?

– Ты назвала меня… – маленький аппарат издал жалостный звук, стиснутый ладонью женщины, пытавшейся вспомнить незнакомое слово, – ушебти! – неожиданно для себя выпалила Саша.

– А… Вы были с парнем. Симпатичный такой. Его звали…

– Нет же! Я была одна. Мне стало дурно, и ты мне помогла. Мы вместе ехали обратно. Пожалуйста, выслушай меня…

– Я помню. Извини за грубую проверку. Я перезвоню часа через полтора.

Связь оборвалась так же неожиданно, как и возникла. Маленький сотовый телефон в руках взволнованной женщины показался ей чем-то сверхъестественным, способным помочь нащупать тонкую нить Ариадны, что выведет ее из темных лабиринтов, куда она угодила волею небес. Надежда на спасение радостным огоньком забилась в истерзанной душе. Саша прижала обеими руками блестящий гладкий аппаратик к груди, молясь всем святым, чтобы он не подвел ее. Облик хрупкой молоденькой девушки с умными цепкими глазами стал отчетливым, почти реальным. Отчего-то хотелось ей довериться, рассказать о странных событиях и ощущениях, неожиданно ворвавшихся в жизнь одинокой женщины. Интуиция подсказывала Саше, что именно эта малышка способна освободить ее от кабалы, в которой она оказалась.

Кареглазый бельгиец странным образом поработил ее тело. Теперь Саша всецело принадлежала ему. Видит Бог, она сопротивлялась! Она пыталась противостоять этой сладкой пелене, что окутывала ее сознание и волю, подобно туману. Однако разум был бессилен против безумного влечения. Голос страсти звучал сильнее. Он требовал, приказывал, покорял. И женщина, осознавая, что поступает неправильно, сдавалась. Она готова была забыть все на свете, отдать все, что имела, и все, что могла бы украсть. Принести к ногам своего господина саму жизнь, лишь бы он вновь и вновь занимался с нею любовью. Без него она только существовала, испытывая ломку, как наркоман. А рядом с ним таяла от нежности и страсти. Лишь на миг, насытившись им, она пыталась вновь бороться, но это быстро проходило. Сладкая истома наполняла тело, и руки тянулись к мускулистому телу мужчины, забывая обо всем. Ее взгляд, манеры, жесты становились удивительно сексуальными и притягательными. Она ничего не могла с этим поделать. Подобно маньяку, женщина становилась виртуозно изобретательной в достижении своей цели. И достигнув ее, забывалась в безумном наслаждении.