Надев халат и перчатки, Амелия Сакс осмотрела дверь таунхауса Райма и пришла к выводу: «Этот сукин сын определенно умеет работать отмычкой».

Икс 5–11 оставил лишь крохотную царапину, когда проник в таунхаус, чтобы добавить яд в бутылку шотландского виски на полке Райма и коварно поставить ее в пределах досягаемости прикованного к креслу-каталке криминалиста. Сакс не удивило умение Икса открывать отмычкой замки: талант тату-художника мог быть не единственной его способностью.

Шел дождь со снегом, дул ветер. К этому времени все следы в тупике и у задней двери, очевидно, были уничтожены. В прихожей, где следы ног должны были сохраниться, Сакс нашла только пятна, оставленные бахилами преступника.

Теперь стратегия этого нападения была ясна: Икс поднял ложную тревогу – сообщил по телефону о попытке изнасилования в Центральном парке возле таунхауса. Когда Райм и остальные отправились к парадной двери посмотреть, что происходит, Икс прошмыгнул в заднюю дверь, нашел початую бутылку виски, налил в нее яд, потом беззвучно скрылся.

Сакс прошла от задней двери вверх по лестнице, по коридору от кухни к гостиной. Когда в доме находились люди, как теперь, система тревожной сигнализации отключалась. Видеокамеры охватывали парадную и заднюю двери, но работали только в режиме реального времени: изображения не записывались.

Сакс переполняло возмущение. Кто-то проник в дом, кто-то осторожный и ловкий. И смертельно опасный. Том уже организовал смену замков и установку засовов на обеих дверях, но после того, как кто-то вторгся в твое жилише, сложно избавиться от ощущения осквернения. И от опасения, что это может случиться снова.

Наконец Амелия вошла в гостиную и отдала собранные улики Мелу Куперу. Линкольн Райм развернул кресло-каталку, отодвинувшись от стола, на котором рассматривал улики, и спросил:

– Ну как? Есть что-нибудь?

– Мало, – ответила Сакс. – Очень мало.

Райм не удивился. Потому что действовал Икс.

Сакс внимательно оглядела его, словно он и в самом деле выпил отравленного виски. Или, может, она была встревожена тем, что Икс проник в дом, влил яд в бутылку и ушел, никем не замеченный.

Видит Бог, Райм и сам был встревожен. Собственно говоря, больше даже разозлен – потому что не догадался, что виски отравлено, хотя, оглядываясь назад, должен был понять. Том не оставил бы почти полную бутылку сорокаградусного напитка в пределах досягаемости босса. В сочетании с теми фактами, что Лон Селлитто и Сет Макгуин уже подверглись нападению и что полицейская операция проводилась возле его таунхауса, служа превосходным отвлекающим маневром, Райм должен был догадаться.

Однако спасение пришло в виде звонка по номеру 911. Прохожий на соседней улице увидел, как кто-то вошел на станцию обслуживания позади дома Райма и сунул в карман шприц. «Выглядит подозрительно, – сообщил добрый самаритянин. – Возможно, наркоман собирается забраться в дом».

Диспетчер позвонил Райму, и тот сразу понял, что стоящая не на месте бутылка «Гленморанджи» представляет собой отравленное яблоко Белоснежки.

Он посмотрел на бокал в руке и понял, что находился на волоске от очень неприятной смерти, хотя и менее неприятной для него, чем для окружающих, так как большая часть его тела не ощущала бы мучительной боли, которую вызывает этот яд.

Но он отогнал эту мысль. Смерть – добровольная или нет – была для него легким выбором в течение многих лет. Его состояние, паралич всех конечностей, принесло с собой много других проблем, способных уложить его в гроб в любую минуту: например, возможность гиперрефлексии и сепсис.

А потому – что такое попытка отравления? В том, что попытались отравить именно Райма, была и положительная сторона. Например, это могло принести новые улики, которые помогут наконец найти духовного наследника Собирателя Костей.

Что-то случилось. Рону Пуласки сказали, что запланированной заупокойной службы по Ричарду Логану не будет. Но потом, видимо, было принято иное решение.

В похоронном бюро Берковица на углу Бродвея и Девяносто шестой улицы, в комнате, куда его направили, стояли шесть человек. Пуласки еще не вошел внутрь. Он стоял в коридоре и сбоку заглядывал в дверь, думая: «Трудно остаться незамеченным, если ты чужак среди полудюжины людей, знающих друг друга: любой из них может иметь вескую причину заподозрить в тебе шпика и застрелить».

Да и само название этого места! Не Берковиц ли был «Сыном Сэма»? Серийным убийцей в семидесятых-восьмидесятых годах? Плохая примета. Хотя Рон Пуласки всеми силами старался брать пример с Линкольна Райма и не верить в приметы и предрассудки, окончательно расстаться с суеверием он все-таки не мог.

Пуласки пошел было вперед, но тут же остановился. Он сильно нервничал из-за того, что придется действовать в штатском. Он был патрульным уличным полицейским – он и его брат-близнец, тоже носивший форму. Рону вдруг вспомнилась импровизация, которую они сочинили вместе с братом, в стиле хип-хопа.

Патрульный выпишет тебе штраф и отпустит домой.

Или зачитает твои права и скажет: «Едем со мной».

На остров Рикерс в проливе Ист-Ривер, с мрачной тюрьмой.

Он почти ничего не знал об искусстве перевоплощения, которым блестяще владели люди вроде Фреда Деллрэя, рослого, поджарого афроамериканца, агента ФБР, способного стать кем угодно – от карибского наркоторговца до президента крупной компании. Этот человек был прирожденным актером – достаточно вспомнить его голос, позы, выражения… все. И этот Гилгуд, наверно, тоже (может быть, Деллрэй работал с ним). И Серпико. Хотя его и застрелили.

Патрульный идет под снегом с дождем…

Песенка вертелась у Рона в голове, и это немного успокаивало. Черт возьми, почему он так нервничает?

Ведь не к наркоманам же он идет и не к насильникам. Родные и друзья Ричарда Логана, или кто они там, выглядят как обычные законопослушные жители Манхэттена. Часовщик вращался в иных кругах, более высоких, чем большинство преступников. Да, он являлся убийцей. Однако невозможно было представить себе Логана в наркопритоне или в автофургоне дилера. Скорее уж в шикарном ресторане, за шахматной партией в музее. Правда, Часовщик пытался убить Райма, когда они встречались в последний раз. Может, он даже оставил в завещании распоряжение своему сообщнику сделать то, что делает сейчас Пуласки: появиться в похоронном зале, опознать нервничающих полицейских в штатском и вывести их в переулок.

«Ну хватит, вернись к реальности. Ты рискуешь, – подумал Рон, – но не получить пулю в затылок. Рискуешь провалить задание и разочаровать Линкольна и Амелию».

Проклятая неуверенность, проклятое сомнение. Они, наверное, никогда не исчезнут. Во всяком случае, подумал Рон, его одежда соответствует роли. Черный костюм, белая рубашка, узкий галстук. Он чуть было не надел парадный форменный, но вовремя опомнился: «Ты что, спятил? Маленьких значков на галстуке нет, но кто-то из этих людей мог в прошлом знать полицейских. Будь благоразумен». По совету Линкольна Райма он принял неряшливый вид: небритый (не очень удачная попытка выглядеть неопрятно, нужно было подойти вплотную, чтобы разглядеть светлую щетину на щеках), в рубашке с пятнами и обшарпанной обуви. И еще он вырабатывал холодный взгляд. Загадочный, опасный.