уцелевшими оставшимися жителями, лейтенант в местных был уверен, как в своих. А своих снайперов у него было шестеро. Вернее, их могло бы быть и больше, на уровне среднего снайпера мотострелковой роты стрелять его пограничники умели почти все, но снайперских винтовок было всего десять. Две отрядные, и еще восемь привезли с собой эти ухорезы из разведроты.

Они много чего привезли, но в основном груз составляли боеприпасы. Патроны, снайперские и обычные, к пулемету (кстати, пулемет РП-46 они тоже привезли), и выстрелы к минометам и Б-10. Доставка этого груза с противоположного конца острова вылилась в целую отдельную операцию. Помогали все, почти весь отряд, представлявший собою сборную солянку. Выжившие техники с аэродрома, уцелевший расчет РЛС, пограничники, местные жители… В перерывах между переходами прилетевшие разведчики сразу взяли в оборот техников и локаторщиков, скомплектовав из них три расчета подносчиков и заряжающих к тяжелому вооружению. Гоняли они их до изнеможения, но, как сказал старший разведчиков Сергееву два часа назад, «из этих мешков уже стало получаться что-то приемлемое». А других бойцов нет, пограничные и местные слишком хорошо стреляют из винтовок и автоматов, чтобы делать из них подносчиков, а остальные разведчики заняты как наводчики и корректировщик.

Еще Сергеев наскоро оборудовал две ложные позиции. Ниже и южнее по склону, они представляли собою кучку камней, на которой лежал обрезок металлической печной трубы, направленный в сторону противника. С обратной стороны в него вставлялось охотничье ружье. Тут очень кстати пришлись двустволки, с которыми пришли местные, да еще с патронами на дымном порохе. Старший группы разведчиков, которому и принадлежала это идея, уверял, что в темноте, да еще с дальнего расстояния, выстрел из такой креативной конструкции будет не отличим от выстрела из Б-10. Ну, или почти не отличим, особенно если из охотничьих патронов вытащить дробь и добавить немножко пороха. О том, что будет с самими стрелками, когда американцы их обнаружат, Сергеев старался не думать. Добровольцы нашлись, один авиатехник, один местный житель. Получится им уцелеть – отлично, не получится, ну что ж, идет война и слишком многое поставлено на карту.

Цели разобрали заранее. Расчет Б-10 выбивает обе дальние зенитки, потом начинает расстреливать самолеты, не давая им взлететь. Минометы накрывают казарму с личным составом, потом уничтожают ближние зенитки. Потом принимаются за пулеметные гнезда. Снайперы и остальные стрелки сначала не дают расчетам зенитных установок добежать до позиции и уничтожают пулеметчиков. Потом отстреливают всех, кто пытается организовать попытку сопротивления и убивают пилотов и вражеских техников. И уж потом, когда охрана аэродрома будет подавлена, все принимаются за самолеты. Лейтенант Сергеев еще раз прокрутил в голове приказ, полученный вчера в 22:00.

«В 02:30 начать уничтожение вражеских самолетов на аэродроме Никольское. Начиная с 01:30 открыть огонь по аэродрому в случае начала взлета группы самолетов противника числом не менее четырех единиц».

Ну что ж, на рулежке стоит уже пять самолетов, так что надо действовать. Он повернулся к связному:

– Бегом к радисту, передай в штаб следующее: «Наблюдаю начало взлета одиннадцати самолетов противника. Начинаю обстрел аэродрома согласно приказу».

Потом повернулся к расчету Б-10, уже загнавшему первый снаряд в ствол и скомандовал:

– Огонь!

03 ноября, местное время 02:04. Тихий океан, 80 миль к юго-западу от острова Беринга. Ситуационный центр авианосца «Форрестол»

Шторм все усиливался. Все, кто находился в центре авианосца, только смутно могли себе представить, что происходит с более мелкими кораблями АУГ. А вот из ходовой рубки корабля это было видно воочию. Даже крейсера болтало по-страшному. Легкий крейсер «Санта-Фе», только что присоединившийся к ордеру, при повороте в кильватер «Лексингтону» чуть не перевернулся на сильной волне. На командный пункт противовоздушной обороны ордера постоянно шли донесения об отказах различных систем на кораблях. Фактически уже сейчас АУГ была не боеспособна. Почти все эсминцы не могли применять зенитное вооружение из-за сильного волнения и обледенения конструкций надстроек. Уже час назад адмирал отозвал ближе к ордеру эсминцы радиолокационного дозора, держать их на прежней позиции с плохо работающими или вовсе отказавшими РЛС не имела смысла. Немного лучше дело обстояло с крейсерами. Но отказы систем управления оружием и радиоэлектронных систем пошли и на крейсерах. По шкале Бофорта волнение на море, начиная с девяти баллов и более «исключительно сильное, поверхность моря покрыта плотным слоем пены, воздух наполнен водяной пылью и брызгами; видимость значительно уменьшена». Вот эта водяная пыль и брызги, поднимавшиеся выше самой высокой мачты, а затем замерзавшие на них, постепенно приводили к помехам или вовсе отказам в работе всех антенных систем. Да что там крейсера! Несладко приходилось даже таким крупным кораблям, как авианосцы. Даже не брызги, а целые потоки воды доставали до палубы шедшего на левой раковине «Лексингтона». А на более мелкий «Боунавентуру» канадских ВМС было даже страшно смотреть. Казалось, что волны вот-вот начнут свободно перекатываться по его палубе. Но хуже всего пришлось трем фрегатам, пришедшим с канадским авианосцем. Они должны были усилить противолодочную оборону соединения, но пока отчаянно боролись со стихией за само свое существование на поверхности моря. Порою волны захлестывали их почти полностью, оставляя торчащим из бурлящего моря только мачту и верхушки дымовых труб. Ни о каком противолодочном патрулировании и речи быть не могло. Правда, не могло быть и речи и о советских подводных лодках на перископной глубине. Сейчас все лодки, находящиеся в районе шторма, прячутся в глубине моря, как можно глубже от такой бешеной стихии.

Час назад погиб поврежденный русской ракетой тяжелый крейсер «Толедо». С оторванной, по первую башню главного калибра, носовой частью, он медленно тащился со скоростью десять узлов по направлению к Командорским островам. Но волны десятибалльного шторма, заставшего его на полпути, не оставили ему никакого шанса. Поврежденные переборки, наскоро залатанные, под ударами стихии не выдержали, и крейсер стал быстро набирать воду. Положение осложнялось тем, что проложенные наскоро после пожара электрические кабели тоже вышли из строя, и корабль оказался практически обесточен. Откачка воды практически не велась, и корабль все больше садился носом. Скорость его снизилась, сначала до восьми, а потом и до пяти узлов. Рулевое управление на такой скорости уже не могло удержать искалеченный крейсер на курсе, носом к волне. Приходилось подрабатывать машинами, но точно курс в таких условиях удержать очень трудно. И в конце концов покалеченный крейсер успело развернуть лагом к волне. И следующая волна его перевернула, как какой-то утлый челнок. Эсминец «Каннингхэм», сопровождающий «Толедо», подошел к тонущему крейсеру буквально через несколько минут, но спасти никого не удалось,