Через два дня обезглавленное и обнаженное тело герцога Генриха было опознано его женой Ядвигой, она узнала его, так как у него на левой ноге было шесть пальцев. Доказательство истинности этой подробности нашли спустя шестьсот лет. Тело Генриха вместе с телами нескольких других рыцарей перевезли во Вроцлав и похоронили в построенной им церкви, которая теперь называется церковью Святого Винсента. Когда в 1832 году могилу вскрыли, исследователи нашли скелет без головы и с шестью пальцами на левой ступне. (Странно, что на правой ступне было пять пальцев — полидактилия обычно проявляется парно.)

За месяц монголы прошли 650 километров, захватили четыре больших города и целую страну. Битва при Легнице прозвучала такой катастрофой, что оставила глубокий шрам в душе Восточной Европы. На том месте, где нашли Генриха, построена церковь, в XVIII веке она перешла к бенедиктинскому монастырю. Теперь ее используют с двойным назначением, еще и как музей битвы — в 1991 году ее отреставрировали к 750-летию этого события, и теперь она стала одним из популярных туристских объектов.

На юге своей судьбы ждала Венгрия. Страна пребывала в состоянии хаоса. Орды куманов (половцев), вытесненные из русских степей монголами, требовали права постоянного проживания в стране. Венгерские бароны, которые предпочитали умереть, но только не расстаться с тяжело доставшейся независимостью, были на ножах со своим королем Белой Четвертым. Тот благосклонно относился к просьбе куманов, видя в них свою потенциальную армию, и бароны ненавидели его. Монголы воспользовались моментом. Они разделили южную армию, стоявшую в Галиции, на три. Две колонны монгольского войска совершили обходный маневр через Карпаты и взяли венгров в клещи. Сам Субудай не торопясь продвигался по центру, так чтобы все три колонны одновременно соединились на Дунае. Их авангарду понадобилось всего три дня, что бы пройти 280 километров по вражеской территории, к тому же засыпанной снегом. В начале апреля все три колонны замкнули кольцо на Дунае и были готовы напасть на венгерскую столицу Эстергом (по-немецки — Гран).

Бела наконец сумел собрать в Пеште, на восточном берегу Дуная (еще не соединенном с западным), армию. Как обычно, ему предложили сдаться, и он отказался (как ни странно, монгольским эмиссаром был говоривший по-венгерски англичанин, с которым мы скоро вновь встретимся). Бату и Субудай остановились. Перед ними была сильная армия, имеющая возможность получать подкрепление, при этом никаких вестей из Польши не поступало. Но Субудай был гениальным полководцем, и часть его гения заключалась в том, что он вступал в бой только тогда, когда не было сомнений в победе. Поэтому он отступил со всей армией на восток, шесть дней медленно отходя через степи и выманивая Белу с его выгодных позиций на Дунае и лишая его таким образом возможности получить помощь.

10 апреля монголы отошли через реку Саджо в сторону пологих, покрытых виноградниками склонов Токая, чуть выше слияния Саджо с Тиссой. Место было очень неплохим, чуть выше окружающей равнины и защищенное по фронту ручьем. Венгры расположились напротив, около деревни Мохи, и, не сомневаясь в своем численном превосходстве, построили подобие форта, окружив свой лагерь телегами.

Военачальники продумали план сражения. Бату сказал своим войскам, что нужно собрать все силы, бой предстоит упорный, потому что венгры «сбились в кучу и зажаты, как скот в загоне».[9] Той же ночью Бату с Субудаем приняли решение.

Обращает на себя внимание, что прошел всего один день после разгрома поляков под Легнице. Было ли это совпадением? Думаю, что не было. Монголы не полагались на совпадения. Правильнее предположить, что каждая из двух армий была постоянно точно осведомлена о том, что в данный момент предпринимает другая. Обе армии, видимо, поддерживали почти ежедневную связь, будучи удалены друг от друга 450 километрами вражеской территории, причем 200 из них — расположенные в нынешней Словакии горы Татры, склоны которых еще не освободились от снежного покрова. Это вызывает мысль о службе нарочных, меняющих лошадей на постоянных станциях, расположенных на определенных местах вдоль линии связи между двумя самостоятельными армиями. Стоит только задуматься о том, с какими трудностями встречались те несколько десятков гонцов, которые каждый день скакали сломя голову из конца в конец этой линии, и это представляется просто невероятным. Но для монголов это было настолько обычным, рутинным занятием, делом настолько секретным, что ни один европейский источник не содержит упоминаний об этом.[10] Субудай мог выбрать именно этот момент для выступления, только при условии, что депеша из Легнице, т. е. с расстояния 450 километров, могла быть доставлена к нему за 36 часов.

В таком случае Субудай знал, где его противник не получит подкреплений и где ему самому обеспечено столько, сколько ему понадобится. Практически, для него больше не существовало долгосрочного риска. Он приказал войскам повернуть назад, еще раз перейти на другой берег реки Санджо, захватить единственный мост. Для чего использовать катапульты и пороховые заряды — это был первый в Ев ропе случай применения этого мощного оружия. Монголы переправились через Санджо под прикрытием того, что во время Первой мировой войны назвали подвижным огневым валом, этот тактический прием состоит в артиллерийском обстреле позиций неприятеля непосредственно перед наступающими порядками собственных войск.

Десятью километрами ниже по течению Субудай лично возглавил вторую колонну, которая построила понтонный мост из бревен, это была рискованная операция, потому что ее в любой момент могли обнаружить венгерские разведчики. Но никаких разведчиков венгры не высылали. Все их внимание было приковано к страшному бою у моста. К 7 часам утра обе переправы были в руках монголов, и венгров отбросили в их лагерь, который с этой минуты превратился из серьезного средства обороны в элементарную ловушку. Все утро лагерь обстреливался стрелами, камнями и огнемета ми, и потери венгров были ужасающими. Монголы отошли, открыв соблазнительную брешь в своих боевых порядках, чтобы выманить оборонявшихся на попытку выбраться через нее из окружения. Так оно и получилось, и венгры из опасных противников сделались легкой добычей монголов — бежать по весенней распутице было трудно, они то и дело вязли в глубоких лужах и гибли, не оказав сопротивления. Некоторые нашли убежище в близлежащей церкви и все равно погибли, когда на них обрушилась пылающая крыша. Три архиепископа, четыре епископа и два архидьякона, светочи местного благочестия, умерли, уповая на то, что Бог дарует им победу над язычниками-варварами. Вместе с ними погибли простые венгры, немцы, даже французы — десятки тысяч — 65 тысяч, как в январе следующего года написал аббат из Мариенберга в Западной Венгрии.