— То не ветер ветку клонит?

— Что? Нет, конечно, что-то из Боба Марли… — Она повернула голову, удивленно затрепетала густыми ресницами. — Так это был ты? Там, на площади? И столько времени делал вид, что не узнал меня?

— А я и не узнал. Ты мастерски изменяешь внешность, что, впрочем, неудивительно для профессиональной аферистки.

— Я не профессиональная аферистка!

— Ну да, просто хобби такое — Ритка-Золотая Ручка. Должен заметить, что африканские косички — это, конечно, круто, но без них тебе лучше… Так что я уз нал в тебе девчонку с площади лишь минуту назад, когда ты произнесла имя «Линк». Из чего я делаю вывод, что твой негативный дружок все еще при тебе. Как чемодан без ручки.

— Негативный дружок! Чемодан без ручки! Вот уж не думала, что ты расист.

— Одинаково не люблю подонков любых мастей.

— Не смей так говорить! Ты его совсем не знаешь!

— Но о нем знаю достаточно, чтобы составить впечатление. Нашел доверчивую цыпочку, навешал жалостливой лапши… Интересно, он сразу предложил тебе лететь с ним в Париж, естественно, за твой счет или для начала ограничился банальной просьбой выручить парой сотен?

— Молчи! Все было не так! И вообще, если хочешь знать, насчет Парижа это была, моя идея. Но это я потом придумала, уже в резервации.

— В индейской? А туда-то тебя каким ветром занесло?

— Нас. Я решила, что там Линку будет легче спрятаться, ведь его разыскивали люди этого бонд-офицера, возможно, полиция тоже. Пришлось соврать родителям, будто я еду помогать мистеру Гилмору собирать индейский фольклор.

— Что еще за мистер Гилмор?

— Он читал у нас в университете курс этнографии.

— А-а, наша Джульетта ради своего Ромео, точней сказать, Отелло, похерила даже университет.

— Мне там не нравилось. Преподы еще туда-сюда, а студенты вообще… Дебилы одноклеточные, только и умеют, что строить из себя! А ты бы видел, как на экзаменах жульничают! К твоему сведению, Линк в тысячу раз умнее и честнее их всех вместе взятых. И он настоящий!

«Настоящий засранец», — уточнил про себя Нил.

— В резервации мы быстро нашли работу, меня взяли в казино продавать цветы и сигареты, а Линку вообще предложили место музыканта — прежний только что умер от передозировки.

— Это у них профессиональная болезнь.

— Да… Но Линк держался, даже травы не курил. Только у него все равно начались… как это по-русски? Гайдны?

— Может, глюки?

— Точно! Ему все казалось, что его выследили и сейчас начнут резать, пытать, убивать. Он вскакивал среди ночи, кричал, катался по полу. Совсем перестал есть. Я поняла, что пора бежать. И из резервации, и вообще из страны, не станут же его искать по всему миру. Раздобыла денег на дорогу…

— У молодящегося латинского красавчика по имени Лео Лопс, — сам того не ожидая, выпалил Нил.

Марго даже вскрикнула от изумления.

— Ты и это знаешь?! Откуда?

— Он сам мне рассказал, как радостно бросил денежки к твоим ногам, а ты даже не дала до себя дотронуться. Браво! На такой гипноз был способен разве что мой дедушка-иллюзионист.

— Он сильно переживал, да? Ну, ты передай ему, что я отдам при первой же возможности…

— Ему больше ничего не нужно. Его застрелили.

Глаза Марго округлились.

— Из-за этих денег? Там и было-то тысячи полторы…

— Не из-за них, конечно, но… Ваша встреча породила цепь событий, которые и привели к роковому выстрелу. Ты в этом не виновата, я не виноват, возможно, даже убийца, нажавший курок…

Нил замолчал, вглядываясь в лицо девушки. Промелькнула какая-то мысль, но так стремительно, что Нил не успел поймать ее.

— Мне пришлось повторить этот фокус уже в Париже, — тихо проговорила Марго. — Надеюсь, с тем австралийцем все в порядке…

— А твой ненаглядный Линк и в этот раз понятия не имел, откуда у вас деньги?

— Нет, наоборот, он сам… — Марго запнулась.

Нил взял ее за плечи, благо просторный салон позволял это, развернул к себе, резко тряхнул.

— Ты же умная! — яростно выкрикнул он в лицо опешившей Марго. — Ты же умная, сильная, смелая, потрясающе красивая девчонка! Как ты можешь любить такое ничтожество, дерьмо, клопа вонючего!..

— Нил, Нил, пусти, ты ничего не понял! Я его, я его… — тут она скривила губы, всхлипнула и вдруг заголосила, точь-в-точь как обыкновенная русская баба: — Я его жале-ею! Он без меня пропаде-от!…

Она порывисто обняла Нила, уткнулась лицом в его грудь и разрыдалась. Он, растерявшись от такого неожиданного поворота, робко гладил ее рыжеватые кудри.

— Ну все, ну все, не плачь, моя девочка, только не плачь… Ну, поможем мы твоему уроду, и залог заплатим, и учиться пошлем, и лечиться, если надо… Только оставь его, оставь. Умоляю…

Он взял в ладони ее заплаканное лицо, принялся покрывать жаркими поцелуями. Марго отозвалась, сначала вяло, потом все сильнее, с нарастающей страстью. Ее ищущие пальцы нащупали воротник его рубашки, принялись расстегивать пуговицы. Он просунул руку под блузку Марго — и чуть не зашипел от боли и неожиданности, поцарапавшись о какую-то острую грань.

Диадема, будь она проклята!

Заметив, как он дернулся и замер, Марго тоже остановилась, опустила руки, с тревогой заглянула в глаза.

— А с этим что будем делать? — он осторожно провел пальцем по волнистому краю диадемы.

— А выкинуть к черту! — легкомысленно предложила Марго. — Знаешь, как меня задолбала эта хреновина?! Одни неприятности от нее!

Нил невольно улыбнулся.

— Догадываюсь. У меня тоже. Мы, конечно, можем избавиться от этой штуки прямо сейчас, но от неприятностей не избавимся. Она по-прежнему будет числиться в розыске, а твой фоторобот так и останется в компьютерах Интерпола. В один прекрасный день за тобой придут мужчины в штатском и…

Марго рассмеялась.

— Пусть приходят, пусть даже посадят, я на все согласна… Главное, что ты будешь ждать меня…

— А вот этого как раз не обещаю, мужчина я свободный, обеспеченный, молодой еще, жених завидный…

— Мерзавец!

Она нежно погладила его по щеке.

— У меня есть более разумный план. Когда мы вернемся в Париж, я предъявлю эту побрякушку в префектуре и официально заявлю, что она возвращена владельцу в целости и сохранности. Они поставят соответствующие галочки в соответствующие клеточки, сдадут дело в архив, и тогда мы ее торжественно утопим в Сене.

— Постой, я не понимаю, как это ты заявишь, что она возвращена владельцу?

— Потому что по закону владельцем диадемы являюсь именно я. Потому что на тот момент, когда ты ее так ловко умыкнула, лавочка под названием «Русский Аполлон» принадлежала мне.