капал мелкий дождь, а из открытого в полстены окна пахло летом и сырой землёй. Вдыхая эту свежесть всем телом, одной рукой ухватилась за открытую фрамугу. Мне надо было сейчас расставить все эти дурацкие знаки препинания в нашей истории, чтобы потом не было поздно и больно!

– Ромаш, я не смогу измениться. Это мой пожизненный крест.

– Я уже сказал, что не хочу тебя другой. Если ты считаешь это тяжким бременем, то мы его понесем вместе.

Мужчина остановился сзади в нескольких сантиметрах от меня, а его большие ладони плотно обвили мою талию, вдавливая спиной в своё тело. Его тепло и запах тут же окружили меня со всех сторон, принося такое долгожданное облегчение.

– Ты будешь пытаться меня оберегать, проявлять свою волю, а я буду снова и снова убегать от всего, что мне покажется излишним, – уже с меньшим надрывом души попыталась ещё раз обрисовать картинку нашего будущего.

– Лисёнок, а я тебя буду снова и снова догонять, иногда, возможно, насиловать. Но это только в воспитательных целях!

Его дыхание шевелило волоски на моём виске, а губы слегка задевали кожу, что жутко меня отвлекало от серьёзности разговора.

– Не устанешь гоняться?

– О нет! Уж больно сладка и вкусна добыча, – радостно сообщил мужчина, вдыхая через нос около моей шеи. – Ты будешь моей ромовой Бабочкой. Согласна?

– Согласна, но замуж выходить не буду.

Сказала, а сама обеими руками вцепилась в его ладони на моём теле. Не отпущу.

– В смысле сейчас не буду! Давай немного повременим. Пару годиков, чтобы ты точно смог убедиться, что выдержишь мои заскоки.

– Встречное предложение – ты живёшь со мной, в моём доме, в моей спальне, в моей кровати!

– Не много ли раз было произнесено «мое»?

– Нет, это я подчёркиваю глубину своего замысла.

Ромашка не сердился, и его спокойные деловые переговоры вселяли в меня железную уверенность в успехе нашей затеи.

– Я буду рада. У тебя очень милый дом, а твоя домработница просто волшебница. Я хочу в эту сказку, но…

– Что за «но»? Мне оно уже не нравится!

Я снова набрала побольше воздуха в лёгкие, как перед прыжком в воду на глубину. Если хочу построить отношения и семью с ним, значит, надо доверять и открываться.

– У меня, Ром, неприятности с клубом. У тебя же сейчас хватает возни с контрабандой бриллиантов. Видела статьи в журнале, и на просторах инета ведётся активное обсуждение о глубине твоего участия в этих махинациях! Уроды! Так что давай я сначала разберусь с этим недоразумением, а потом начну жить с тобой?

Ух! Как на исповедь сходила. Вот только пастор мой замолчал и не спешил отпускать прегрешения.

– Алис, ты только сразу в пах не бей, ладно?! Я ещё детей активно делать собираюсь!

Что?! Дети?! Это я что ли?! Мой мозг даже пропустил другую информацию, застряв на этой. Наверное, моя паника отразилась на лице, так как любитель деток тут же продолжил.

– После свадьбы, конечно! Я же ещё должен натренироваться и закалить выдержку перед тем, как у меня появится ещё одна Алиса.

Выдохнула. Я не была против малышей, но сейчас как-то не чувствовала желания стать мамой.

– А почему я должна буду тебя ударить!? – очнулась я.

– Насчёт твоих проблем с клубом… их уже решили, так что больше писем не будет.

Сказала, а сама обеими руками вцепилась в его ладони на моём теле. Не отпущу.

– В смысле сейчас не буду! Давай немного повременим. Пару годиков, чтобы ты точно смог убедиться, что выдержишь мои заскоки.

– Встречное предложение – ты живёшь со мной, в моём доме, в моей спальне, в моей кровати!

– Не много ли раз было произнесено «мое»?

– Нет, это я подчёркиваю глубину своего замысла.

Ромашка не сердился, и его спокойные деловые переговоры вселяли в меня железную уверенность в успехе нашей затее.

– Я буду рада. У тебя очень милый дом, а твоя домработница просто волшебница. Я хочу в эту сказку, но…

– Что за «но»? Мне оно уже не нравится!

Я снова набрала побольше воздуха в лёгкие, как перед прыжком в воду на глубину. Если хочу построить отношения и семью с ним, значит, надо доверять и открываться. Слегка повернулась по оси, чтобы видеть лицо жениха.

– У меня, Ром, неприятности с клубом. У тебя же сейчас хватает возни с контрабандой бриллиантов. Видела статьи в журнале, и на просторах инета ведётся активное обсуждение о глубине твоего участия в этих махинациях! Уроды! Так что давай я сначала разберусь с этим недоразумением, а потом начну жить с тобой?

Ух! Как на исповедь сходила. Вот только пастор мой молчал и не спешил отпускать прегрешения.

– Алис, ты только сразу в пах не бей, ладно?! Я ещё детей активно делать собираюсь!

Что?! Дети?! Это я что ли?! Мой мозг даже пропустил другую информацию, застряв на этой. Наверное, моя паника отразилась на лице, так как любитель деток тут же продолжил.

– После свадьбы, конечно! Я же ещё должен натренироваться и закалить выдержку перед тем, как у меня появится ещё одна Алиса.

Выдохнула. Я не была против малышей, но сейчас как-то не чувствовала желания стать мамой.

– А почему я должна буду тебя ударить!? – очнулась я.

– Насчёт твоих проблем с клубом… их уже решили, так что больше писем не будет.

Очередной за этот вечер момент, когда от смешанности эмоций моя голова сразу не способна выдать что-либо дельное в ответ. С одной стороны, роилась кучка вопросов из раздела «что? где? когда?», тут же недовольства от вмешательства в мою жизнь и радость, что больше угроз не будет! И впереди действительно светлое будущее. Я смотрела в голубые глаза, но Ромашка даже не моргнул. Уверенность и убежденность в своих решениях при том факте, что, даже если я попрошу больше так не делать, он сделает. Наши отношения сплошные противоречия, но кто я такая, чтобы плыть против течения судьбы.

– Знаешь, Савельев, я тут кое-что вспомнила… – немного угрожающе произнесла я.

Полностью встала к нему лицом и скользнула ладонями по рубашке вверх, где быстро билось сердце.

– Я весь во внимании… – осторожно продолжил он.

– Что-то я давно не пополняла твою коллекцию рубашек. Какой цвет хочешь на этот раз? И не забудь отметить, что я даже спросила твои предпочтения.

– Алиса, а давай жёлтый!? Под цвет твоего кольца.

– А зачем под цвет моего?! Носить-то тебе?

– Неее, это на тот случай, когда после очередной нашей разборки я буду любить тебя до смерти, а на тебе