исчез в водах озера, и в течение следующих нескольких недель на берегу то и дело находили мёртвых рыб.

«Ты нашёл трубы, ведущие в наш бассейн, так ведь?» — думал Гленн, исследуя серые глубины бассейна при свете фонаря. «Может быть, там, откуда ты родом, кругом одна вода, и ты не можешь находиться в другой среде. Может быть, для тебя высосать из человека жизнь так же быстро и легко, как для некоторых из нас раздавить муравья. Может быть, этим ты и питаешься. Но ей-богу, я пришёл, чтобы убить тебя, и я найду тебя, даже если мне придётся всё тут…»

Что-то шевельнулось.

Внизу, под ногами. Возле стока. Тень… что-то непонятное.

Гленн не разглядел, что это было. Он просто почувствовал, как что-то медленно разматывается рядом с ним.

Одним движением большого пальца он снял ружьё с предохранителя. Он не видел ничего, кроме плавающих вокруг мёртвых жуков, когда у него из-под ног всплыл газетный лист, ударил его по лицу и снова медленно опустился на дно. Нервы Гленна были на пределе, и с весельем, граничащим с истерикой, он подумал, что это, должно быть, страница с некрологами.

Он опустился на дно.

Вокруг него сгустилась темнота. Готовясь к следующему движению, он пытался разглядеть что-нибудь в свете фонаря. Вода казалась густой и маслянистой, грязной. Погрузившись на самую глубину, он продолжал изучать дно. Вода мутнела из-за взмахов ластами, свет не пробивался сквозь эту грязь. Гленн оставался под водой так долго, как только мог. Когда он почувствовал, что лёгкие уже не выдерживают, он начал медленно подниматься вверх.

Когда он достиг поверхности, что-то схватило его за голову.

Это было что-то холодное, будто резиновое на ощупь, и Гленн знал — это хватка смерти. Он ничего не мог сделать, кричал прямо в дыхательную трубку, яростно отбивался и мельком увидел кусочек скользкой зелёной кожи. Маска сбилась набок из-за его лихорадочных движений, и под неё хлынула вода. Он ничего не видел, вода заполнила его ноздри, а существо обвивало его плечи. Вместо крика под водой раздавалось бульканье. Он схватил существо, сорвал его с себя и отчаянно отшвырнул в сторону.

Гленн рванул к краю бассейна, поднимая столбы брызг. Алюминиевая лестница была прямо напротив, и он потянулся к ней, чтобы подняться наверх.

«Нет!» — внезапно промелькнуло у него в мыслях. Он резко отпрянул назад, не успев дотронуться до металла — или того, что замаскировалось под металл. Так оно и убило Нила. Притворилось лестницей и схватило его, когда он спускался в воду, а потом затащило его на глубину и убило, а смеющиеся вокруг люди ничего не подозревали.

Он отплыл подальше от лестницы и ухватился за край бассейна. Его била сильная дрожь, из носа текла вода. Пока ноги оставались в воде, он был в опасности, поэтому он подтянул их к груди так быстро, что больно ударил себя коленом по подбородку. И только после этого он осмелился оглянуться и направить луч света на чудовище.

Примерно в десяти футах на волнах покачивался порванный детский надувной круг с головой морского конька. У него был ярко-красный улыбающийся рот.

Гленн рассмеялся, снова раздался плеск воды. «Герой, — подумал он. — Настоящий герой. О боже, видела бы это Линда! Детская игрушка напугала меня так, что я чуть не обделался». Смех становился всё громче и отрывистее. Гленн смеялся до тех пор, пока не осознал, что правой рукой всё ещё держится за сточный жёлоб, а вокруг запястья у него намотана подводная маска.

В левой руке у него был фонарь.

Он выронил дыхательную трубку. И ружьё.

Смех резко оборвался.

По спине пробежал холодок. Изогнувшись, Гленн увидел трубку в пяти-шести футах от себя. Ружьё лежало на дне.

Он ни на секунду не задумался, что надо выбираться из бассейна. Тело сделало всё инстинктивно: он подтянулся, упал на бетон, лёг на живот и лежал так под дождём, дрожа от ужаса.

Без ружья у него нет шансов. «Можно взять ножницы», — подумал он. Отрезать гаду голову! Но нет, нет, для этого понадобятся две руки, а ему нужна одна свободная рука, чтобы держать фонарь. Он подумал, что придётся вернуться в Бирмингем, купить ещё одно ружьё, но вдруг понял: если он сядет в машину и уедет из парка Парнелл, то начнёт сожалеть об этом уже в пути, а голос Нила будет преследовать его: «Ты же знаешь, что я не утонул, ведь знаешь, папа? Ты же знаешь, я не…»

Он мог бы сесть в машину, уехать и никогда не возвращаться сюда. Последний день лета, утром откроют люк стока, чудовище окажется на свободе и спрячется в озере в ожидании нового сезона и новых жертв.

Он знал, что ему придётся это сделать. Он должен это сделать. Должен. Он должен надеть маску, подобрать дыхательную трубку и нырнуть за ружьём. Он лежал, прижавшись щекой к бетону, и смотрел на тёмную воду. Сколько счастливых летних дней он провёл в этом бассейне? В детстве он не мог дождаться открытия очередного сезона, когда можно будет вернуться сюда. Но теперь всё изменилось. Абсолютно всё, и назад дороги нет.

Нил мёртв, убит чудовищем в этом бассейне. Гленн понимал, что часть его души умерла вместе с Нилом. Та часть души, для которой это место было воплощением беззаботной молодости, опорной точкой для приятных воспоминаний. А следующим летом чудовище вернётся, чтобы убить ещё чьи-нибудь мечты.

Он должен подобрать ружьё. Другого выхода нет.

Ему потребовалось ещё около минуты, чтобы тело, наконец, прислушалось к зову разума. По коже снова пробежал холод, когда он перевернулся и медленно, опасаясь поднять брызги, скользнул в воду. Он надел маску, осторожно дотянулся до трубки, пытаясь держаться как можно ближе к поверхности воды, вставил трубку в рот. В голове пронеслась мысль: что, если чудовище забралось в трубку? Тогда их обоих ждёт