были тайные собрания у костра вождей. Само архаическое выражение Киббо-Кифт означало «доказательство мощи» или просто сильного физически и духом человека (ср. «сильную духом» Ганьяму). Общество подчеркивало свой пацифистский и интернационалистский характер (утопия мира без войн). В его программе были тайные походы на лоно природы, развитие индивидуальных талантов подростков и беседы о приключенческих литературных произведениях, в числе которых Харгрейв называл «Белый клык» Джека Лондона25.

Киббо-Кифт-Киндред, 1925

В сентябрьском номере своего журнала «The Mark» за 1922 год, открывавшемся обложкой с висящим над индустриальным советским пейзажем плакатом «Россия. КК» (то есть Киббо-Кифт), основатель движения с воодушевлением писал о том, что в Петрограде только что открылось отделение Киббо-Кифт под названием «Белый клык» (именно его «природа» и обсуждалась в журнале «Ганьямады»).

В номере было напечатано написанное по-английски (с многочисленными ошибками) письмо скаутмастера Вадима Хабарова о том, что Россия после Гражданской войны – идеальное место для воплощения в жизнь идей Харгрейва, ибо представляет собой одичавшую территорию с огромными лесами и равнинами, полноводными реками и голубыми озерами. Традиционный же скаутизм, утверждалось в письме, подписанном также несколькими «лесными именами» – Белый клык (Сабинин), Скрипучее Колесо (Хабаров), Сын Волка (Роман Броссе), Крыло Чайки (Злата Щекотова) и Голубая Антилопа (Нина Мурзина), – умер26.

Самого «лесного имени» Иен-Ганьяма в манифестах Киббо-Кифта мы не нашли, но в «катехизис» движения «Записки из вигвама и разговоры о тотеме» был включен призыв лидера к разленившимся после войны скаутам вновь собраться у костра и исполнить боевые «the Engoyama Chorus» и «Zing-a-zing! Bom, bom!», ибо приближается время, когда «нам нужно будет вступить в армию и начать службу королю и стране»27. Этот призыв мог послужить своеобразным триггером к созданию русского союза «Ганьямады» (или, точнее, скаутской игры в поиски «Ганьямады») в рамках английского движения «интеллектуальных варваров».

В опубликованных исследовательницей русского скаутского движения Катериной Маскевич показаниях вождя «племени Белого клыка» Сабинина говорится, что он не только принимал участие в работе русского отделения Киббо-Кифта, но и «по подписанному договору являлся с группой из 4 лиц представителем» этой организации в России. Из-за расхождений с другим активистом, Вадимом Хабаровым, Сабинин прекратил «связь с Англией и работу по группе Киббо-Кифт»28. Почти все эти факты из признательных показаний Сабинина приведены в памфлетной главе хорошо осведомленного Дитриха о контрреволюционной деятельности Собочки – сладкоголосого агента английской фирмы «Киббо-Кифт» в Петрограде, уводившего, подобно гаммельнскому крысолову, советских детей от социальной действительности в леса. В приведенном Дитрихом тайном воззвании Сабинина «Так сказали вожди!», датированном 9-м числом «месяца гроз» (то есть июля) 1922 года, говорилось о том, что новый «союз» основан «на интересах всего человечества», своей целью имеет «рациональное оздоровление человечества путем воспитания физического, союза личностей, создания истинно братской семьи новой международной нации, воспитания детей» и «объединения их в племена» под «влиянием природы»29.

Базой сабининских «дикарей» (в количестве приблизительно тридцати человек) была «элитная» (читай: интеллигентская) 197-я школа на проспекте Карла Либкнехта (бывшем Большом) Петроградского района города. С 1915 по 1917 год здесь находилась частная Славянская мужская и женская гимназия, открытая Товариществом профессоров и преподавателей (директором был профессор кафедры Истории русского права юридического факультета в Петербургском университете В. М. Грибовский; эмигрировал в 1920 году). С 1919 года гимназия была преобразована в советскую единую трудовую школу I и II ступеней, где преподавались история искусств, социология и основы философии. Заведующим школы был знаменитый лингвист Лев Щерба (автор любимой всеми студентами-филологами «заумной» «глокой куздры»; весной 1921 года он был арестован и подвергся краткому тюремному заключению за «принадлежность к партии кадетов» и участие в заговоре)30. В 1923 году школа получила 197-й номер.

Очень скоро создателями «лесного племени», состоявшего из учеников этой школы, заинтересовались власти. «Красная газета» со ссылкой на городскую прокуратуру писала, что «общество это возникло самочинно и тайно существовало довольно продолжительное время, собираясь в доме № 30 по пр. К. Либкнехта, на Петроградской стороне» (в этом доме рядом со зданием 194-й школы первой ступени находились Театр культурно-просветительного отдела Петроградского совета и клуб «Коммунар»). Из гневной статьи в «Красной газете» со всей очевидностью следует, что связанная с соседними школами на проспекте Либкнехта «английская» группа «вождей» КК (своего рода «союз пятерых») представляла собой организационное ядро эзотерической «Ганьямады» – тайным руководством, или, в терминологии Харгрейва, «ложей» игрового «индейского» сообщества, явившегося едва ли не первой неформальной молодежной субкультурой в советской истории.

Здание 197-й СЕТШ в доходном доме Н. Я. и Ф. Я. Колобовых

Кем же была на самом деле Иен-Ганьяма? Увы, идентифицировать эту загадочную личность нам пока не удалось, но мы знаем, из какого материала «сделан» ее идеологический образ.

Заговор обреченных

Один из создателей дореволюционной «Петроградской дружины» русских скаутов Константин Перцов упоминает в своих воспоминаниях какую-то юную англичанку, руководительницу отряда герлскаутов, «кажется, выросшую в России» и многим помогавшую старшему скаутмастеру Сабинину31. Эта девушка неожиданно скончалась весной 1918 года, «незадолго до своего предполагавшегося возвращения в Англию»32. В России во время Первой мировой войны и в период Гражданской работали несколько английских девушек-инструкторов.

В. А. Собинин (Сабинин), 1917

Известно, что в 1918 году в Архангельске (родина Сабинина) какая-то англичанка Дэвидсон организовала отряд русских герлскаутов. Возможно, что либо она, либо какая-то другая англичанка-скаутмастер, занесенная Февральской революцией или интервенцией в Россию, и была прототипом интересующей нас героини, перенесенной бывшим руководителем ее отряда и создателем русского киббо-кифтинга Сабининым в начало 1920-х годов. Старый «Волк» мог воспользоваться какой-то прежней игровой наработкой, а может быть, на его выбор повлияли какие-то романтически-рыцарские воспоминания, но неизбежно возникает вопрос, зачем основателям «Ганьямады» понадобилась старая история в новых обстоятельствах.

Выскажем несколько соображений, всецело отдавая себе отчет в их спекулятивности. Прежде всего легко заметить, что в истории Иен-Ганьямы отразились факты биографии самого основателя Киббо-Кифта – пацифиста, служившего до 1917 года в Королевском военном медицинском корпусе, но не принимавшего участия в боевых действиях. Не исключено, что умершая в 1918 году англичанка-герлскаут ассоциировалась создателями ее легенды с какой-то неизвестной нам сподвижницей Харгрейва (в обществе большую роль играли женщины-миссионерки), но более убедительной (и более интригующей) представляется нам иная версия – политико-идеологическая.

В начале 20-х годов преждевременная смерть юного героя становится важной (консолидирующей) темой скаутской мифологии. Достаточно назвать культ памяти московского скаутмастера Коли Фатьянова, умершего от «фолликулярной ангины» 5 июня 1922 года (эта дата как День Единения станет священной