Какое счастье видеть его, хотя бы издалека!

Я видела маму. Ещё одна радость – она жива и здорова! Я видела её нового друга. Мужчина средних лет, с виду даже помладше папы. Он помогал ей расчищать снег во дворе, и она казалась вполне счастливой, несмотря на то, что потеряла мужа и дочь на войне. Только морщинок у глаз стало больше.

Как же мне хотелось подойти… нет, подбежать! И обнять её. Расцеловать в эти морщинки! Но я не стала. Мне больше нет там места. Ей сказали, что дочь умерла на войне, в плену, и пусть будет так. Я для неё мертва, у неё новая жизнь. Дай бог, чтобы она была счастливой.

20 февраля 1943 г.

Смоленск».

«Война с фашистами давно закончилась, но война внутри меня продолжается. Моя война, наверное, теперь будет вечной.

Зачем ты снишься мне, мой убийца?.. Зачем приходишь каждую ночь?

Недостаточно моей крови ты выпил? Хочешь ещё? Зачем целуешь мои руки? Почему не пытаешься со мной говорить?..

Я не хочу видеть тебя. Или хочу. Я не знаю. Я запуталась. Встретимся ли мы ещё, или сны с тобой – всё, что мне остаётся?..

10 августа 1949 г.

Минск».

«Столько лет прошло, но он не забывает про меня. Он зовёт меня к себе. Кажется, он единственный, кому я теперь нужна. Всем остальным я приношу только несчастья и смерть… Но как мне найти его?..

28 апреля 1955 г.

Варшава».

«Не думала, что когда‑нибудь скажу это, но, кажется, жизнь наладилась. Я больше не опасаюсь людей, а всего‑то для этого мне нужны были перчатки и чеснок. Я выучилась на врача. Работаю, продолжаю учиться. Как много можно успеть узнать и сделать, когда в запасе вечность…

Эмиль говорит, что мы должны встретиться. Что время пришло. Во сне он кинул мне красную нить и сказал, что по ней я найду его. Но я и так знаю, где он. Я тут, совсем рядом. Просто нужно решиться…

28 марта 1978 г.

Тирасполь».

«Почему? Почему же мы не сделали этого раньше?!..

Наша вторая встреча, подобно первой, была похожа на ураган. Так же, как он впервые ворвался в мою жизнь и перевернул в ней всё с ног на голову, он изменил меня и сейчас. Он снова сделал меня живой!..

Ещё издалека я увидела его силуэт в свете ночных фонарей. Тридцать восемь лет как один день! Вот он, мой убийца и спаситель!

Я сорвалась с места и побежала к нему, а он побежал ко мне. С жаром схватил меня за плечи и заглянул в моё лицо. Придержал его ладонями, всматриваясь в знакомые черты. Потом пальцами легонько потянул уголки моего рта вверх, заставляя улыбнуться. Показались кончики двух заострённых белоснежных клыков, и только тогда он, успокоившись, кивнул и прижал меня к своей груди:

– Всё хорошо. Ты всё‑таки жива!..

Его шёпот… До боли узнаваемый румынский акцент. Такой осязаемый, терпкий, обволакивающий:

– А помнишь… А помнишь войну?

– Помню… – едва дыша, шепнула я в ответ.

– Как давно это было… как будто не по‑настоящему.

– Будто кошмарный сон или жестокая игра.

– И в самой гуще этого сумасшествия – мы… – прижав мою голову к своей груди, он гладил мои волосы. Уже не то испачканное короткое каре, как тогда, в сорок втором, а блестящий в лунном свете шелковистый водопад длинных прядей.

Он ещё долго обнимал меня и целовал. А потом сказал, что теперь всё будет по‑другому. Что теперь он никуда меня не отпустит.

Неужели, мои скитания окончены, и я, наконец‑то, дома?..

23 мая 1981 г.

Бухарест».

Уф. Дочитал всё‑таки. Едва решился, весь вечер ходил вокруг оставшихся записей из дневника, прежде, чем отважился прочесть их до конца. Осторожно сложив листы, я отправил их на книжную полку – к остальным.

Ну и тугодум этот Эмиль, почти сорок лет где‑то шлялся, прежде, чем сделать то, что он должен был бы по‑хорошему сделать сразу. Хотя, ладно, признаю, в военные годы его и самого могли расстрелять за связь с русской, но после войны‑то что ему мешало? Где он отсиживался? Чем занимался всё это время? Что‑то не верю, что он все эти годы был один…

Короче, не понравился он мне. Совсем. Эгоист и самодур. И, возможно, ещё и бабник. А у Светы, похоже, просто «стокгольмский синдром», а не любовь. Надеюсь, она скоро всё это поймёт и пошлёт его.

Хм, или я просто ревную?

Я побарабанил пальцами по столу. Вот уж не думал, что со мной снова когда‑нибудь это произойдёт. Особенно если