«Придется потерпеть», – подумал Альтаир. Он посмотрел за спину Свами, на замок, над которым развевался флаг с эмблемой ассасинов. Помнится, Альтаир давно приказал снять флаг. Должно быть, Малик решил снова его повесить. Что ж, придется и Малику преподать урок ассасинской скромности.

– Здравствуй, Альтаир, – произнес Свами, слегка наклонив голову.

К главе ордена так не обращались, но Альтаир предпочел закрыть глаза на дерзкое нарушение правил. Пока.

– Рад видеть вас всех. Уверен, что ваше путешествие оказалось плодотворным.

– А я ведь посылал сообщения, – сказал Альтаир, наклоняясь в седле.

Дарим остановился с другой стороны. Все трое выстроились в ряд, с высоты седел глядя на Свами.

– Разве братство не знало о моих успехах? – спросил Альтаир.

– Знали. Конечно же знали, – подобострастно залепетал Свами. – Я спросил просто из вежливости.

– Я ждал, что нас встретит Рауф, – сказал Альтаир. – Он лучше всех понимает, что мне нужно.

– Бедняга Рауф, – пробормотал Свами, упершись глазами в землю и словно что-то вспоминая.

– Что с ним?

– Тяжело говорить, но Рауф еще несколько лет назад умер от лихорадки.

– Почему мне не сообщили?

В ответ Свами лишь передернул плечами. Снова непочтительность. «Ну забыли. Я-то тут при чем?» – говорил его жест.

Альтаир поджал губы, решив, что кому-то придется все ему объяснить, в том числе и наглое поведение Свами.

– А теперь пропусти нас. Надеюсь, наши комнаты готовы?

Свами снова наклонил голову:

– Увы, Альтаир, нет. А пока меня просили проводить вас в другое жилище. Оно на западной стороне крепости.

Альтаир взглянул на Дарима. Сын хмурился. Глаза Марии говорили: «Берегись». Так его еще никогда не встречали.

– Другое так другое, – осторожно сказал Альтаир.

Все трое спешились. Свами подозвал слуг. Те занялись лошадьми, а он повел вернувшихся вверх по склону, к воротам цитадели. Караульные, как и жители деревни, почему-то опускали головы, прячась от взгляда Альтаира. На барбакан подниматься не стали, а пошли вокруг. Альтаир смотрел на высившиеся стены цитадели. Ему хотелось увидеть сердце братства. Внутри копилось раздражение, но интуиция призывала не торопиться с выводами. Свами привел их к приземистому домику, прилепившемуся к стене. За невысокой дверной аркой виднелись ступени, ведущие вниз. Это что же, подвал? Мебели было очень мало. У дверей не стояли слуги. Альтаир привык к скромным условиям жизни; он даже настаивал на них. Но здесь, в Масиафе, будучи главой ордена, он рассчитывал обосноваться в башне Наставника или в схожем помещении.

Альтаир сердито повернулся к Свами, собираясь заявить, что здесь они жить не будут. Бывший ученик стоял на пороге, все так же подобострастно улыбаясь. Мария стиснула руку мужа, удержав его.

– А где Сеф? – Мария приветливо улыбалась, но Альтаир знал: она ненавидела Свами всеми фибрами своей души. – Сообщи ему о нашем приезде. Пусть подойдет. Мы очень хотим его видеть.

Лицо Свами приняло опечаленное выражение.

– К сожалению, Сефа нет в крепости. Ему нужно было отправиться в Аламут.

– А его семья?

– Поехала вместе с ним.

Мария настороженно взглянула на Альтаира.

– Что это погнало моего брата в Аламут? – резко спросил Дарим, которого больше, чем родителей, возмутило это жалкое жилище.

– Мне же не докладывают обо всем, – процедил сквозь зубы Свами.

Альтаир глубоко вздохнул и приблизился к Свами. Шрам на лице бывшего ученика уже не сминался в складку, потому что льстивая улыбка сползла с его лица. Похоже, он вдруг вспомнил, что видит перед собой Наставника ассасинов, чьи выдающиеся боевые качества можно было сравнить лишь с неумолимостью, проявляемой Альтаиром к нерадивым ученикам.

– Немедленно ступай к Малику и скажи, что я требую его к себе, – прорычал Альтаир. – Передай, что я жду от него объяснений.

Свами проглотил комок слюны и, как базарный лицедей, заломил руки.

– Наставник, Малик в тюрьме.

– В тюрьме? – опешил Альтаир. – Почему?

– Этого, Наставник, я не имею права говорить. Завтра утром соберется совет.

– Что-что?

– После заключения Малика в тюрьму для управления братством был создан совет, как и предусмотрено уставом.

Устав братства действительно предусматривал временное правление, но Альтаир все равно помрачнел.

– Кто возглавляет совет?

– Аббас, – ответил Свами.

Альтаир снова взглянул на жену и почувствовал ее возросшую тревогу. Мария потянулась к его руке.

– И когда я встречусь с этим советом? – спросил Альтаир.

Он говорил спокойно, хотя внутри его бушевала буря.

– Завтра совет будет рад услышать повествование о твоих странствиях и расскажет тебе о событиях, произошедших в братстве.

– А после этого совет будет распущен, – твердо заявил Альтаир. – Передай им, что мы придем с восходом солнца. Пусть еще раз внимательно прочтут устав. Наставник вернулся и желает вновь взять управление братством в свои руки.

Свами поклонился и ушел.

Семья Альтаира ждала, пока он отойдет подальше, и лишь тогда дала волю своим чувствам.

– Немедленно скачи в Аламут, – тоном, не терпящим возражений, приказал сыну Альтаир. – Привези Сефа. Он нужен здесь.

На следующее утро, когда Альтаир и Мария собирались покинуть свою каменную хижину и отправиться к главной башне, их уже дожидался Свами. Он сказал, что сам проведет их через барбакан. По пути туда Альтаира удивила странная тишина, стоявшая в цитадели. По другую сторону внутренней стены находилась площадка для упражнений. Прежде там с раннего утра и до позднего вечера слышался звон оружия, крики учеников и голоса учителей. Неужто и этот порядок изменен?

Площадка действительно была пуста. Никто не упражнялся, никто не подбадривал своих питомцев и не бранил их за ошибки. Альтаир обвел взглядом крепостные башни, видя черные окна. Караульные равнодушно смотрели вниз. Десятки лет эта площадка служила классом под открытом небом. Здесь постигалось искусство быть ассасином. Таким Альтаир оставлял Масиаф, отправляясь в десятилетний поход. Казалось, он вернулся совсем в другое место. Настроение Альтаира стало еще мрачнее, когда вместо главной башни Свами повел его с Марией в главный зал.

Совет собрался там. По обеим сторонам стола сидело десять человек. Главенствующее место занимал Аббас. Два деревянных стула с высокими спинками пустовали. Супруги заняли отведенные им места, и лишь после этого Альтаир впервые поднял глаза на Аббаса, своего давнего противника. Нынешний Аббас не показался ему слабым. Он уже не смотрел на Альтаира с презрением. Теперь это был его соперник. Долгие годы, с той самой ночи, когда отец Аббаса пришел к нему и покончил с собой, Альтаир испытывал к Аббасу жалость. Сегодня этой жалости у него не было.