Она тоже помнила ту ночь. Каждый сантиметр его сильного, гибкого тела. Нежность, которую дарили его руки, его язык. Пьянящее чувство полета, полета далеко-далеко, за пределы галактики, которое настигало ее с каждым оргазмом…

Они соединились прямо на большом столе.

Они не проглатывали стоны, не сдерживали крики. Сегодня их вряд ли могли услышать.

Они перебрались в ее комнату на широкую кровать.

Потом в прихожую.

Потом на крыльцо, чтобы сделать это при свете недавно родившейся Луны.

Когда они вернулись в дом, оба были обессилены. Губы онемели от поцелуев, тела нервной дрожью реагировали на любые, даже самые нежные прикосновения.

Продолжать не было сил…

Но они продолжили. Сначала снова на столе, потом на полу, и еще раз на столе.

Она уже не могла даже кричать.

Тогда он достал из висевшей на спинке стула куртки пакетик с белым порошком. Протянул ей. Она с готовностью приняла предложение, отправив по щепотке в каждую из тонких ноздрей.

Он тоже принял дозу.

Они взявшись за руки дошли до кровати. Полежали немного и почти одновременно ощутили прилив сил. А вместе с силами вернулось и желание. Вернулось пеленой в глазах и зазывной пульсацией в чреслах.

Он взял ее снова. Под действием кокаина это действо затянулось надолго. Ни один человек не мог выдержать такого. Но только не они.

Он упивался каждым мгновением, каждым толчком, вдыхая запах ее естества.

Она больше не могла взлететь на вершину блаженства, потому что находилась там постоянно. Ее тело потеряло вес, забыв обо всем, она летела…

Они так и заснули, сжав друг друга в крепких объятиях.

Софья проснулась первой. Она не знала, сколько прошло времени с тех пор, как они вошли в этот затерянный в глухой чаще дом. С этим человеком само понятие времени теряло всякий смысл. В его объятьях ей казалось, что она может жить вечно. Она не попыталась убежать или сделать что-нибудь подобное. Нет. Она спустилась в погреб и достала немного еды из запасов. Заварила чай и разбудила его.

Они поели и вышли на крыльцо. Сели на ступеньку и обнялись. Она положила голову ему на плечо, и они молча смотрели в небо.

Тучи ушли. Небо было ясным впервые за последние месяцы. Дул теплый ветерок. Солнце, клонившееся к закату, дарило последние ласковые лучи. В воздухе пахло осенью.

– Почему он оказался с нами? – совершенно неожиданно для него спросила Софья.

Он не стал переспрашивать. Он прекрасно понял о ком идет речь.

– Это был его выбор, – осторожно ответил он. Он не хотел говорить об этом, но не чувствовал в себе сил избежать этого разговора.

– Бросить учебу, гонки, друзей… Ради чего? – ее голова продолжала лежать на его плече. Они не смотрели друг на друга.

– Ради любви.

– Он говорил тебе, как мы познакомились?

– Нет.

– Я выходила из такси. Приехала в университет на первый вступительный экзамен. А в этот момент он выруливал со стоянки, – она прикрыла глаза и медленно втянула ноздрями лесной воздух, как делают люди, вспоминающее что-то очень приятное. Что-то от чего в груди появляется мимолетное щемящее чувство, – Моя сумка зацепилась за ручку и я уронила свой ай-под. Прямо под колеса его машины. Я даже вскрикнуть не успела. Шмяк! И плеера как не бывало.

– Он остановился? – тихо спросил Сергей.

– Ага, увидел мое обескураженное лицо в зеркало, – улыбнулась Софья, – Опустил стекло, спросил, что произошло. Когда узнал, подал машину вперед и вышел. Потом мы вместе рассматривали останки моего ай-пода.

Софья крепче прижалась к плечу Сергея.

– Мы поболтали немного. О музыке, которая погибла вместе с плеером, о слишком дождливом лете… Всего пять минут. Ведь я торопилась в университет. Но когда я вышла после экзамена. Он стоял там. Улыбнулся мне и протянул мне маленькую коробочку. Упакованную так изящно, знаешь. В красивую бумагу и сетку. И украшенную живым цветком.

– Что там было? – губы Сергея тоже тронула улыбка. Но она не могла этого видеть.

– Ай-под, – она засмеялась, – и знаешь что, итальянец!? Там была записана вся музыка, которую я полюбила в этой стране. Последние альбомы всех тех, о ком мы болтали за пару часов до этого. Город 312, Бумбокс, Баста.

– Это, должно быть, было приятно…

– Еще бы, – она немного отстранилась и взглянула на него снизу вверх, – Это было так мило. Так уместно. Это было превосходно.

– А потом он пришел на следующий вступительный экзамен? – спросил Сергей.

– Ага… Пришел. И умудрился сдать тот, что пропустил…, – она опустила глаза, – Думаешь, он действительно меня любил?

– Знаю, что он хотел быть с тобой больше, чем закончить престижный университет. Больше чем проводить время с друзьями в самых модных клубах Лондона и Манчестера. Даже больше чем… – он замолчал.

– Больше чем что, итальянец? Больше чем что?

– Больше, чем доехать до финиша в одной из четырех последних гонок сезона и стать чемпионом очень популярной гоночной серии.

– Подожди! – она отстранилась еще сильнее, – Он говорил, что это какие-то заштатные, никому не интересные гонки. И ничего не говорил о том, что может выиграть.

– Может быть, не хотел, чтобы ты попросила его вернуться. Он бы выиграл, если бы вернулся, и ему бы открылась прямая дорога в мир больших гонок. Думаю, он мог стать отличным гонщиком.

– Ты так спокойно говоришь об этом! – ее голос задрожал. – Но ведь ты знал! Ты мог убедить его! Убедить. Он бы послушал тебя.

Сергей лишь пожал плечами.

– Ты мог сказать мне… – она замолчала на секунду, – Постой! Получается ты знал, что он так сильно меня любил и позволил мне пойти с тобой в палатку, когда он спал в соседней.

– Я не заставлял тебя…

– Нет. Но… – она мотнула головой, – ты, ты… У меня нет слов, итальянец! Ты не должен был позволять ему ехать сюда.

– Там в деревне, – сказал Сергей, – Он спас меня. Спас ценой своей жизни.

– Ты забрал его жизнь, итальянец. Я видела это своими глазами. Твоя рука даже не дрогнула.

Сергей опустил глаза. Ему нечего было возразить.

– Ты забрал его любовь, потом в благодарность за свое спасение отнял у него жизнь, – из ее больших глаз потекли слезы, – А ведь он считал тебя другом!

– Он рассказывал тебе про Говард Иллюжионс? Их изобретение и интерес со стороны «Sate Investments» и «BlueStallion»?

Она лишь кивнула.

– Тебе ведь знакомы эти компании, верно?

– Я знаю, кто они такие, – раздраженно ответила Софья. Слезы продолжали бежать по ее щекам.