Он был чуточку груб. Он будто отыгрывался за неведомо где проведенные годы, трезво, со знанием дела. Он походил на человека, решившегося обокрасть себя больше чем наполовину.

Он не стеснялся говорить ей уже немодное: "Обними меня, дорогая". Чем походил на доброго, отпускающего жертву на все четыре стороны маньяка. Он походил на воск, "тающий в пламени суеты бесконечной".

Он говорил банальные вещи: "Теперь ты сверху". И не замечал ее стиснутых пальцев. Ей хотелось рассмеяться, отрыгнуть на него "руководство по эксплуатации": делай что хочешь.

Он доставил ей массу удовольствий. И ей не хватило решимости предложить денег за доставленные удовольствия. "Возьмет или нет?" "Обидится или обрадуется?" "Сколько ему предложить?"

Сегодня он надел трусы наизнанку. Она ничего не сказала. Потом переменила решение.

– Подойди ко мне, – попросила она, полулежа на кровати. И когда он подошел, сняла с него трусы. Боже, в очередной раз отметила она, как же быстро наливается силой его член. Она обняла его губами, вонзая ухоженные ногти ему в ягодицы. Она не отпускала его до тех пор, пока он сам не начал сопротивляться. Она разрешила ему отстраниться, а он ей – смотреть на заключительные движения. Она, не касаясь себя, лишь глядя на его проворные руки, задрожала в оргазме... Ей казалось, он истекает кровью, умирает при ней, ловя широко открытым ртом воздух...

Как обычно, ничего банального не прозвучало: "Завтра встретимся?"

Она была рада немногословности Андрея. Он был сильным, прямым. В первую же ночь он спросил, что ждет ее, если Курбатов узнает об их связи. Он рассмешил ее: "Хочешь, я опережу его и придушу на твоих глазах?"

Веселые искры в ее глазах быстро погасли. Она стремительно приблизилась к любовнику и обняла его. Она не могла забыть их первую встречу. Они молчали, но говорили их глаза. Сейчас она была уверена, что читала в глазах Андрея совсем другое: "Хочешь, я убью своего товарища? Ради тебя". Он убил обоих. Это было и страшно, и страшно захватывающе. Что там бои без правил, где также бывали случаи со смертельным исходом.

Так вот, на его вопрос, не хочет ли она посмотреть на труп своего мужа, Анна ответила: "Разве ты меня любишь настолько сильно, чтобы убить? Ну хорошо, а что дальше? Ты поведешь меня под венец?" Она громко расхохоталась.

Попов предложил Школьнику его любимый напиток: крепкий кофе с коньяком. Себе приготовил кофе с молоком.

Школьник чуточку жалел о потерянном кабинете как о потерянном времени и как следствие – утраченных возможностях. Сейчас, когда разведданные флота разруливал человек, некогда возглавлявший отдел разведки Каспийской флотилии, Школьник подумал, что ему чаще стоило работать на опережение, не дожидаясь понуканий.

– Насколько точно продвигается операция? – спросил Попов.

– Задача военной разведки – выяснить, что стало причиной выяснения отношений между Гриневичем и Курбатовым. Версия мести отпадает, и мы теперь знаем, почему. Картина, которую якобы хотели выкрасть боевики "Артики" у Курбатова, последнему никогда не принадлежала.

– Это Гриневич сказал Романову в качестве предлога.

– Разумеется.

– Гриневич поставил боевикам четкую задачу: убрать Курбатова под видом ограбления. Операция провалилась. Гриневич тут же организует другую, классическую: нанимает киллера. Вот эта настойчивость меня настораживает.

– В этом деле, мне кажется, все просто. Гриневич решает похоронить тайну – его преступную связь с Курбатовым. Тебе не поступало предложения передать дело ФСБ?

Попов энергично покачал головой:

– Они там за голову схватятся. Мы привлекли к работе агента из числа лиц, находящихся в розыске за убийства. Романов действовал точно, но как написать в отчете, что для психологического давления на Курбатова наш агент использовал прежний опыт: убил двух людей из окружения Курбатова. Этот шаг Романова я считаю правильным. Курбатов мог запаниковать и обратиться в органы за помощью, мотивируя свое обращение его ранними расследованиями коррупции в аппарате ЦК КПСС. Таким образом он мог снять давление. И еще одна вещь: первичные данные попали в одно из подразделений ГРУ. Мы не могли сообщить об этом в контрразведку. В противном случае на Романова надели бы наручники, и этому делу пришел конец. Собственно, мы рисковали одним лишь человеком.

– Думаю, за плечами Гриневича и Курбатова не одно политическое убийство, – предположил Школьник, прихлебывая кофе мелкими глотками. – Скорее всего страховая контора "Артика" создавалась как крыша другому бизнесу, но он по каким-то причинам не поднялся. А Гриневич преуспел на этом поприще, что и для него стало неожиданностью. Он мог в любое время возобновить процесс убийств, поскольку обзавелся такими связями, что любому другому и не снилось. Конечно, я могу ошибаться.

– Вспомним, какие обвинения в 1992 году предъявили Курбатову. Кроме официальных, я говорю об организации преступного сообщества, пресса обвинила его в создании цеха заказных убийств. СМИ реально доказали, что Курбатов создал отдел дискредитации, который занимался тем, что отводил угрозы от синдиката и вешал убийства на других лиц. Еще отдел занимался поиском компромата на сотрудников милиции, прокуратуры. Что также помогало отводить угрозу от синдиката. То есть мы имеем дело с реальными и очень четкими вещами. Вот неопубликованный, даже неотредактированный материал журналистки Ларисы Вейниковой. Ее убили в 1992 году, за неделю до опубликования материала. Убийцы не найдены. Она первой выдвинула версию: "Кто-то очень влиятельный стремится к власти. Он ведет переговоры с видными бизнесменами, политиками. Несогласных убирает. На его счету три банкира, армейский генерал, депутат, политолог, журналист". Итак, материал:

"Работая в Генпрокуратуре и расследуя дела, связанные в основном с коррупцией в высших эшелонах власти, Михаил Георгиевич Курбатов без труда узнавал, что, к примеру, подозреваемый Петров перешел дорогу подозреваемому Иванову. После тщательного анализа он делал выбор в пользу Петрова, убирал Иванова и только после этого обращался к Петрову, объяснял, что и как он сделал, что из его уст звучало угрозой. Клиент вынужден был платить за устранение своего конкурента. Курбатов запугивал клиента раньше, чем успевал намекнуть об этом. У него был богатый выбор. Он выбирал из людей слабовольных, озлобленных. Он сам себе был консультантом. И когда человек давал ему деньги, фактически становился заказчиком, подписывался в соучастии убийства и соответственно под знаком молчания. Очень тонкой вещью в таком подходе к делу был тот факт, что псевдозаказчик не имел ни единомышленников, ни консультантов, ни посредников, никого, только он и человек, который исполнял его желание. Эта форма или порядок устраивал всех. Это был прилично отшлифованный бизнес. Но, как и в любом деле, случались осечки. Случалось, убивали человека, а до обработки клиента дело не доходило. Иной раз осторожный Курбатов давал отбой, поскольку начинал сомневаться. Он терял деньги, но оставался при своих. Единственные расходы – плата наемникам".