ни жалко было потерять троих убитыми, но горечь утраты была возмещена тем, что немцы и полицаи понесли неизмеримо большие потери в людях и технике. Да и продовольственные запасы в отрядах были значительно пополнены.

— Ну, и молодцы! Ну, и герои! — восхищались и радовались офицеры, солдаты, партизаны, отдав должное памяти погибших.

— Николай Федорович! А почему прекратилась радиосвязь? — допытывался Гниденко.

— У станции Тощице нашу радиостанцию пробила шальная пуля. Не прекращать же выполнение боевой задачи. К тому же обстановка складывалась — лучше не надо. Мы в Приднепровье и на Гомельщине навалились на фрицев как снег на голову… В последние три месяца их там мало кто тревожил. Вот мы и погуляли там на железной дороге вдоволь.

— Решение правильное, — заключил Огнивцев.

На следующий день после подробного доклада майора Алексеева и политрука Колюпанова, после тщательного изучения захваченных документов в адрес штаба фронта пошла радиограмма:

«Во время смелого рейда десантников и группы партизан в Приднепровье и на Гомельщину в честь 25-й годовщины Красной Армии пущен под откос вражеский эшелон с продовольствием и военным снаряжением в районе станции Тощице, двадцать километров севернее Рогачева. Разбит паровоз, 20 вагонов, 10 платформ. Захвачено продовольствие, военное обмундирование, охрана эшелона перебита.

Через два дня при содействии партизан из отряда Ероцкого на участке Жлобин — Гомель, западнее 2 км Шарибовка, пущен под откос воинский эшелон с живой силой. Разбиты паровоз, 10 вагонов с живой силой и 8 платформ с артиллерией. 20 февраля на этой дороге западнее 2 км Старая Рудня взорван воинский эшелон противника. Уничтожены паровоз, 12 вагонов с боеприпасами, 9 платформ с автомобилями. Рейд был завершен разгромом волостных управ и полицейских гарнизонов в Гадиловичах, Зборове, Мадоре».

Да, это был поистине рейд отважных. Он всколыхнул весь край, переполошил врагов и доставил много радости населению.

Накануне Дня Красной Армии была получена телеграмма из Центра:

«Тов. Игорю (Псевдоним командира оперативной группы)

Поздравляем вас и ваш боевой коллектив с 25-й годовщиной Красной Армии. Своими действиями вы оказываете неоценимую услугу Родине. Продолжайте вести активную разведку. Не допускайте подвоза резервов, боеприпасов и боевой техники к линии фронта. Желаем дальнейших успехов.

Центр».

Настроение у воинов отряда было приподнятое. Добрые слова телеграммы не только воодушевляли их, но и давали конкретную программу действий. Руки сами тянулись к оружию…

После изучения опыта рейда, командование отряда решило в начале марта направить группу разведчиков-подрывников во главе с Буховым на лошадях на север, к станции Крупки, с солидным запасом продовольствия и взрывчатки.

Снаряжалась группа и на юг. Но гораздо сильнее. Ей предстояло вести разведку подступов к железной дороге Минск — Бобруйск — Гомель, завязать на станциях, полустанках и вблизи их надежные связи с местными патриотами, провести разведку наблюдением и постараться захватить пленного.

Группы разъехались. А вскоре возвратилось несколько разведчиков из южной группы, приведя с собой пленного солдата из железнодорожной охраны. Они доложили важную новость: оккупанты начали перевозку загадочных грузов, замаскированных под соломенные домики, обшитые по углам и в середине досками. Раскрыть тайну Огнивцев надеялся при помощи пленного. В тот же час он с переводчиком Дмитрием Юферевым начали допрос немецкого солдата.

— Номер вашей части и ее назначение?

— Рота железнодорожной охраны 56-го Минского железнодорожного батальона. Мы прибыли неделю назад с целью охраны железнодорожных станций, путей и воинских эшелонов.

— Каких?

— Не знаю. Нам лишь сказали: «Смотреть строго. Никого на станцию и к полотну близко не подпускать. Пойдут важные эшелоны. Переход железнодорожных линий местными жителями — строго в определенных местах».

— Сколько прошло таких эшелонов за время вашего пребывания на железной дороге?

— Два.

— Вы, вероятно, присматривались к этим домикам и вас интересовало, что в них везут?

— Да. Меня взяло любопытство, и я на станции Бобруйск забрался на одну из платформ и начал буравить штыком дырку, чтобы посмотреть внутрь соломенного домика, но мне не дали. Фельдфебель крикнул: «Назад!» — и я отошел. Он даже пригрозил мне гестапо, если я еще раз суну свой нос под плетеную солому. Он сказал мне, что в эшелонах — забота фюрера о жителях степной Украины. Он шлет сожженным селам детали готовых домов из досок.

— И вы этому верите?

— Да. Это правда. Не станет же фюрер тратить столько досок и соломы на маскировку военной техники. Раньше все везли открытым.

— А что говорят об этом другие солдаты? Ведь не могло пройти это событие без солдатских пересудов.

— Всякое болтают. Один солдат сказал, что «наш фюрер запылит русским глаза соломой». А вчера мой земляк ефрейтор Хельвиг по секрету сказал мне, что в соломенных домиках везут технику реванша.

Дальнейший допрос Юферев прекратил. Ему стало ясно, что в соломенной упаковке немецкое командование перебрасывает на фронт что-то новое из боевой техники.

В тот же час телеграмма об этом ушла в Москву. А на другой день радист принял приказ из Центра:

«Организуйте крушение поездов, в которых немцы перевозят грузы, упакованные соломой и досками, с тем чтобы установить, что же в этих эшелонах противник перебрасывает к фронту».

Встреча с «пантерами»

Как явствует из воспоминаний немецких генералов Гудериана, Типпельскирха и некоторых других, Гитлер летом 1943 года вопреки неумолимым фактам считал, что война фашистской Германией далеко еще не проиграна и что тяжелое положение можно поправить в результате успешного проведения операции «Цитадель» и уничтожения на курском выступе советских войск. Враг рассчитывал сломить дух советских воинов мощной танковой лавиной.

«…Гитлеру хотелось, — вспоминает генерал Типпельскирх, — применить в этой операции большое количество танков «пантера», которые незадолго перед тем были пущены в серийное производство и на которые он возлагал особенно большие надежды».

Действительно, танки «пантера», «тигр», штурмовые орудия «фердинанд» непрерывно прибывали на Восточный фронт, в район предстоящего сражения.

Известно, что вскоре после поражения под Сталинградом Гитлер еще яростнее и настойчивее требовал от военно-промышленных магнатов дать ему новое оружие возмездия и сокрушения Красной Армии. Наконец несколько систем этого оружия реванша были созданы и после ряда доводок, доделок по личному указанию фюрера пущены в серийное производство. Это были тяжелые танки «тигр» и «пантера».

В начале марта сорок третьего года в штабе оперативной группы десантников думали о том, как устроить крушение фашистских эшелонов с неизвестным грузом. Решили направить на дорогу Минск — Бобруйск — Гомель самых отважных и умелых диверсантов. Приказ Центра — раскрыть «соломенные домики» воины отряда восприняли как приказ Родины. Командиром этой группы был назначен один из самых отважных десантников Игорь Соколов, недавно получивший