и десантников. Среди них царило боевое настроение, желание еще более активизировать разведку. Намечались объекты для предстоящих нападений на коммуникации и гарнизоны противника. Но этим планам не суждено было сбыться. В первых числах мая от разведчиков и партизан начали поступать тревожные разведывательные данные.

Немецкое командование, замышляя летом 1943 года крупные наступательные операции на центральном участке советско-германского фронта, решило очистить от партизан и десантников лесные массивы, расположенные между Днепром и Березиной, южнее шоссейной дороги Минск — Могилев. Для такого решения у рейха было две веские причины: во-первых, именно в этих лесах располагался Могилевский подпольный обком партии, который активно руководил борьбой советских патриотов, во-вторых, надо было обеспечить бесперебойную переброску резервов боевой техники по железным и шоссейным дорогам в районы Курска, Орла и Брянска, что пока не удавалось. На этот раз фашисты задачу уничтожения десантников и партизан попытались решить иначе: действиями моторизованных воинских частей и войск СС быстро блокировать районы, занятые ими, а затем внезапным вторжением в леса на танках и бронетранспортерах разгромить подпольный обком партии и все лесные силы.

Стояли теплые майские дни. Десантники за полгода обжили и полюбили Усакинские леса, привыкли к ним, хотя они были не такими уж уютными. Буреломье, болота, речки, крапива, хмыз. С первых теплых дней — тучи комаров и гнуса.

В один из таких дней моторизованная колонна гитлеровцев с танками, артиллерией и минометами, сбивая небольшие заслоны, ворвалась в деревню Жабовку и с ходу на бронетранспортерах пыталась переправиться через реку Дулебка. Но взорванный мост, заболоченная пойма реки помешали. Попытка же форсировать реку в пешем порядке закончилась полной неудачей.

Дружный огонь партизан и десантников охладил пыл карателей. Немцы, оставив в пойме реки более полутора десятков солдат убитыми, отказались от атаки с ходу. Это была первая пощечина спесивым воякам. Несколькими часами позже им был дан такой же достойный отпор в районе Галынки, Дулебо, Колбчанской слободы, Закутья.

Первый наскок на партизанский край со стороны Березины у фашистов сорвался, и они вынуждены были перейти к своей старой тактике: после артиллерийского и минометного обстрела вторгаться в лес в сопровождении легких танков и броневиков. Позже выяснилось, что главные силы фашистов будут наступать на Усакинский лес с востока, с рубежа реки Друть, с целью прижать партизан и десантников в безлесной местности к восточному берегу Березины. На западном берегу сравнительно небольшое количество войск выполняло второстепенные задачи.

На экстренном совещании, созванном в связи с предстоящей блокадой, первый секретарь подпольного обкома партии сообщил, что обстановка в лесах складывается весьма сложной и что придется покинуть обжитые места, а может быть, прорываться с боями.

— Я повторяю, товарищи, — сказал он, — занимаемую нами зону придется немедленно покинуть. Дело в том, что против нас враг сосредоточил втрое, вчетверо превосходящие силы. Отбить их нападение мы, конечно, не в силах. У противника — танки, артиллерия, самолеты, броневики. Да и ввязываться в затяжные бои нам нет никакого смысла. Погубим и бойцов, и местное население. Поэтому обком партии принял решение организованно отойти на юг — в леса, расположенные между Кличевом и Чечевичами. По размерам они не уступают нашим, здешним, и возможности для борьбы там такие же. Ну а конкретно, что и как, вам сейчас расскажет командир нашего головного отряда полковник Яхонтов.

С профессиональным знанием, подойдя к висевшей на стене карте лесного района Могилевщины, Яхонтов доложил обстановку. Из нее вытекало, что в ближайшие день-два начнется наступление оккупантов на могилевские леса, что противником развернуты силы до трех дивизий и наступление начнется с востока на запад с задачей вытеснить партизан и десантников из леса на чистое поле, к Березине, а там и уничтожить их. Шоссейная дорога Минск — Могилев, железная дорога Осиповичи — Могилев усиленно охраняются.

Полковник возвратился к столу и продолжал:

— Нам надо немедленно уходить или прорываться на юг. Я сказал «уходить» не случайно. Противник еще не успел закрепиться на железной дороге. Сегодня ночью, завтра утром мы еще сможем проскочить, но позже придется прорываться с боем, а это архисложно. Мы не одни, с нами раненые, местное население, обозы…

Яхонтов помолчал и заключил:

— Вот и все, товарищи. Ждем, что скажете вы.

— Мнение у нас одно: уходить!

— Если что, будем прорываться, — раздались голоса в землянке.

— А как думают товарищи десантники? — обратился к сидевшим в центре землянки секретарь обкома.

— Разрешите нам подумать…

— Как долго ждать?

— Доложим сразу после совещания.

— Хорошо, — кивнул секретарь. — Но мы за то, чтобы и вы шли с нами.

Совещание продолжалось не более сорока минут. И едва кончилось, Огнивцев подошел к секретарю обкома и полковнику Яхонтову.

— Разрешите нам, товарищи, остаться здесь?

— Вы это серьезно?..

— Да. Во-первых, мы сможем собраться в дорогу только к вечеру завтрашнего дня. Нам нужно спрятать в надежное место дорогостоящую новую радиоаппаратуру узла связи. Во-вторых, мы будем далеко удалены от вражеских объектов на магистрали Минск — Смоленск и не сможем выполнить боевую задачу. Когда мы были в Москве осенью прошлого года, кое-кто в штабе фронта еще тогда счел, что мы далеко подались на юг.

— Но ведь на вас одних обрушатся большие силы врага! — встревожился секретарь обкома.

— Ничего. Мы — народ бывалый. Мы хорошо вооружены, маневренны. Да и лес велик, мы его теперь хорошо знаем. Думаю, что найдем выход из любого положения, сумеем провести фашистов. Если уж будет очень туго, будем прорываться на север через шоссе Минск — Могилев.

— Что ж… Довод весомый, — сказал секретарь обкома. — Пусть будет так. Оставайтесь.

Учитывая боевую дружбу, неоднократные слаженные совместные действия партизан отряда Ероцкого и десантников, обком партии, по просьбе подполковника Огнивцева, разрешил остаться в Усакинском лесу и отряду Ероцкого.

Партизанские отряды по приказу подпольного обкома партии в тот же день с наступлением темноты двинулись на юг. А командир оперативной группы, вернувшись в лагерь, довел до всех подчиненных командиров сложившуюся обстановку, а также принятое обкомом и им решение. Начальник штаба Алексеев отдал необходимые распоряжения.

В короткие сроки специалисты демонтировали радиоузел и спрятали радиоаппаратуру. Десантники закопали в надежные места запасы продовольствия, взрывчатки и боеприпасов. Личный состав отрядов получил четырехсуточный сухой паек.

Оценив обстановку, командир решил оставить обжитой лагерь и углубиться в труднопроходимые леса на 10—12 километров в восточном направлении, выйти и затаиться на западном берегу небольшой заболоченной речки Цераболь. Там же внимательно изучить местность и выбрать подходящий рубеж на случай отражения удара гитлеровцев.

Лесная речка Цераболь, захмыженная поваленным валежником, текла с севера на юг и впадала в реку Ольса — левый приток Березины. Западный берег речки был высоким. А восточный, откуда ожидался