Она привязала Сузи оранжевую бельевую веревку в качестве ошейника. И пошла прочь. Не оборачиваясь.

Я сидела и смотрела ей вслед. Чего она сейчас от меня хочет? Почему она это делает?

Как хорошо быть собакой! Ходишь рядом, на поводке, выполняешь команды. Я опустила голову на руки – под ногами решения тоже не было. Иголки. Коричневые. Зеленые.

А потом я поднялась в полный рост – метр семьдесят восемь…

Каждый шаг, каждое движение по этой лестнице, которую я построила вместе с Фрайгундой, вошло в мою плоть и кровь. Теперь мне было достаточно одной руки для того, для чего раньше нужны были две.

Что-то было не так. Приятно в туннеле никогда не пахло. Но теперь пахло по-настоящему гадко. Интересно, встречала ли я раньше такой запах? Видимо, нет, иначе я бы сразу убралась подальше от места, где так пахнет.

Девчонок не было. Собак тоже. Вещи раскиданы. Куртки брошены, спальники не убраны. Котелок валялся на земле. Я его потрогала. Холодный.

– Надо уходить, – сказала я Бее.

– Иди, если хочешь, – ответила она и пошла дальше внутрь. От большой смелости она вообще не воспринимала опасности. Впрочем, я от большого страха – тоже.

– Смотри-ка, они открыли эту боковую стену.

– Какую еще боковую стену?

– Ну, этот заложенный кусок, здесь слева.

Я вытянула шею, но с места, где я стояла, ничего видно не было. Бея включила фонарик, осветила стены и пол и скрылась за углом. Это хороший момент, сказало мне сердце, хороший момент убежать. И если я сейчас же не повинуюсь этому импульсу, кто знает, может, сердце вырвется из груди и убежит без меня.

– Ох ты ж блин! – Если Бею что-то шокировало, то я иметь с этим дело точно не хочу. – Вау! Блин! Иди сюда!

Не помню, как я подошла, но в итоге как-то оказалась у этого бокового хода. Через дыру в стене можно было пролезть. Стена действительно была тонкая, как Рика и предполагала.

Я нащупала свой фонарик и пошла за лучом света дальше в этот боковой туннель. Бея постоянно производила ого-восклицания. Я производила другие звуки и крепко держалась за фонарик. Этого просто не может быть…

Человеческий скелет. Одетый. Лежит просто так. Значит, тут трупы вот так лежат, подумала я. Почти две недели это лежало рядом с нами. Все время! Мертвец!

Бея присела перед ним на корточки.

Наверное, я закрыла лицо руками. Держала их у лба, у носа – но точно не перед глазами, потому что все видела.

Я слегка отвернулась, посветила в узкий туннель.

Несколько ящиков. Одни открыты, другие нет. Везде деревянные фигурки. Что это? Откуда, черт возьми, тут взялись щелкунчики? В покрытых красным лаком курточках. Злой оскал. Треугольная белая борода. Сотни грязных белых бород. И везде этот оскал, практически неотличимый от зубов скелета. Скелет! Я испугалась, когда снова посмотрела в его сторону. Очень большой щелкунчик! В животе появилось странное ощущение…

Бея ковырялась в пустых глазницах, в пустом треугольнике, который когда-то был носом.

Мне пришлось снова отвернуться.

Еще один открытый ящик. Его, судя по всему, открыли недавно. Деревянная крышка разломана, на разломе дерево светлее, чем вокруг. Я отступила на два шага назад и посветила внутрь.

Деревянные фигурки, покрытые цветным лаком. Голубые, белые. Женщины. Ангелы. Это были подсвечники. Ангелы лежали вдоль и поперек, их крылья скрещивались. Или все-таки не ангелы. У них были короны. Королевы с крыльями. Там были и фигурки мужчин. Черно-красные. Рудокопы. В форме.

Кто-то побывал здесь совсем недавно. Может, он еще поблизости. Ганс? Или девчонки? Где они?

– Пойдем отсюда, – прошептала я.

– Почему это? – спросила Бея. – Я еще никогда настоящий скелет не видела. Посмотри, вот эти линии на черепе. Круто. Как шов. – Она провела зигзаг пальцами. От того места, где когда-то было ухо, к тому, где когда-то было другое ухо. Назад, к затылку. – Здесь какая-то травма. Пролом. У него череп проломлен. Можно так самому удариться? Это был мужчина, точно. В смысле, покойник, я имею в виду. Как думаешь? Рудокоп.

Я отвернулась. Выдохнула. Потом наклонилась и взяла одного из щелкунчиков. С каких пор существуют щелкунчики? Черт, как же мне не хватает интернета! Мне снова вспомнился листок, который был в заявке на участие в лагере «Дикие Девчонки». Интернет мешает думать.

Я стала вертеть щелкунчика в руках. Внизу была надпись «Made in GDR». Ну да, иногда можно и без интернета. Значит, этот скелет – не рудокоп, а гэдээровец. Почему это написано по-английски? Мне всегда казалось, что в ГДР английского никто не знал.

– Может, все-таки пойдем? – спросила я.

– Куда, Шарлотта? Куда ты постоянно хочешь идти? Нас везде ищут.

– Да, но здесь ведь что-то произошло.

– Ну, наверно, девчонки испугались. Так же, как и ты. Они когда-нибудь вернутся.

– Но ведь и собак нет. Просто Кайтек не смог бы убежать.

– Ну, как знаешь, – сказала она и стала исследовать одежду на скелете.

Моя бабушка всегда все связывала с рождением. Она рассказывала, что мою мать вынимали вакуумным экстрактором и поэтому она до четырнадцати лет отказывалась надевать шапки. Из-за экстрактора.

А о моем рождении есть такая история: схватки у моей матери были очень долго. Я и хотела, и не хотела появляться на свет. И в какой-то момент по родильной палате проходила уборщица – я всегда представляла себе, что она там вытирала околоплодные воды, – и задела ногой металлическое ведро. Оно с грохотом опрокинулось… и в этот момент я начала выходить наружу.

– Вжух, – говорила бабушка, – и ты появилась на свет. Только потому, что испугалась.

Однажды бабушка спросила, не могу ли я сходить к мяснику за фаршем. Я ответила «нет». Она засмеялась и спросила, не грохнуть ли ей ведром, чтоб я начала двигаться. Родители всполошились. Я сказала, что бабушка задала мне вопрос, а на вопрос можно отвечать «нет». А мама на это: «Но она же сказала “пожалуйста”. Когда говорят “пожалуйста”, это не вопрос, а просьба». А я на это: «Тогда бабушка должна была сказать “Сходи, пожалуйста, к мяснику!”, а не “Ты не можешь сходить к мяснику, пожалуйста?”»

Отец вышел, громко хлопнув дверью, и через полчаса появился с фаршем в руках. Мой отец, кстати, появился на свет стремительно.

Интересно, как родилась Бея.

Когда собака наверху залаяла, я тут же побежала наружу.

Бея – нет.

Сузи была наверху. Бея привязала ее к дереву. Я выбежала из туннеля и вмиг вскарабкалась по лестнице.

Поднявшись, я увидела спину. Спину старой женщины. Она удалялась. Это была Стонущая мать. Или? Да, точно! И у нее что-то в руке. Что-то угловатое. Шла она очень быстро, перебирая ногами изо всех сил.