Библиарий слабо улыбнулся.

— Я изо всех сил стараюсь, милорд. — Его лицо помрачнело. — Не умирайте. Мы не можем потерять еще и вас. Цена слишком высока.

— Мы заплатим ее при необходимости, — ответил Калгар, выпрямляясь.

Мощная броня владыки Макрагга была пробита во множестве мест. Одна из силовых перчаток превратилась в мертвый кусок металла, а силовое поле на другой едва мерцало, словно свеча. Дисплей шлема был весь красным от пылающих рун.

Конец близок.

«Отец, в руки Твои предаю дух мой».

Он вызвал Морколта.

— Пора. И да направит тебя Император.

— Будет исполнено, милорд. Буду через пару минут, — незамедлительно ответил старик.

Калгар принял боевую стойку. Орки приближались к нему осторожно, словно волки, сжимавшие кольцо вокруг раненого льва. А в сотне метров за их спинами вождь Браг стоял на своей железной горе, наблюдая.

Калгар надеялся выманить его для поединка, раскрошить своими руками его ухмыляющуюся башку, выдавить жизнь из тела. Но этому не суждено произойти. Вождь был слишком умен, чтобы рисковать всем в момент победы. Теперь все зависело от Морколта.

Телохранители двинулись на него, поднимая оружие, и Марней Калгар пошел навстречу.

«Мэйфлай» появился с севера и прочертил небо, громко рыча двигателями.

По всему городу люди и орки обернулись на звук, что заглушил даже бесконечную канонаду артиллерии. Зенитные расчеты орков не ожидали появления маленького транспортника и запоздали со стрельбой. В хвосте «Мэйфлая» прогремели взрывы: орки отчаянно пытались навестись на маленький кораблик, но делали это слишком медленно.

«Мэйфлай» перемахнул через южную стену Залатраса. С высоты шпиля Альфон Фенник наблюдал, как пылающий след его форсажных двигателей разрезал утреннее небо.

— Старый ублюдок, — пробормотал он.

Со средних этажей шпиля Калгатт за ним наблюдала Тестер. Вместе с Джоди Арнхолом и Джоном Гортином они провожали его взглядом, а Скарриос рыдал, словно ребенок. Гортин положил ладонь на плечо Тестер, и она крепко сжала ее.

На стене, на мгновение оторвавшись от бесконечного боя, полковник Борос, нахмурившись, глянул вверх, не понимая, в чем дело.

Роман Ласелл не мог ничего видеть, поскольку кровь из раны на его голове заливала ему глаза. Он лежал рядом с братом Валерианом. Библиарий улыбался.

Марней Калгар крушил теперь орков с новой силой, избивая, расстреливая из оставшегося штурмболтера. Он продолжал удерживать ворота, когда «Мэйфлай» спикировал почти вертикально.

На мгновение он увидел орочьего вождя, который, подняв голову, раскрыл от удивления пасть, яркий взрыв, когда корабль ударился о землю, растерзав на мелкие куски Брага с его телохранителями и сотнями других орков, и поднял гигантскую волну жидкой грязи, взметнув трупы и мусор.

Калгара отбросило назад. Взрывная волна играючи несла его, словно ветер осенний лист. Его доспех отключился, экраны потемнели, системы безуспешно пытались восстановиться. Он сорвал разбитый шлем и пальцем нажал кнопку вокса, застонав от напряжения.

Морколт не подвел его.

— «Андроник», это Калгар. Прием.

Он с трудом встал на колени. За Ванахеймскими воротами пылала стена огня, а орочья орда была разбита. Он не был псайкером, но чувствовал массовую панику ксеносов. Они потеряли своего лидера, ту волю, что привела их сюда и удерживала вместе. «Вааагх!» прекратился.

— «Андроник», Иксион, слышите меня?

В его ушах стоял звон, а по лицу текла кровь.

— Капитан Иксион слушает, милорд.

Калгар стоял так, словно молился. Над залатрасскими холмами вставало солнце, и черная ночь наконец закончилась. Его фигура отбрасывала длинную тень.

— Капитан Иксион, орочья орда рассеивается. Можете приступать к высадке. Пусть мои братья придут и очистят это место раз и навсегда.

— Конец связи.

Человеческая память ненадежна. События прошлого превращаются в легенды, которые зачастую подгоняются под мнение людей о том, что должно было произойти. И где-то между тем, как все было, и тем, во что люди верят, лежит истина, и она иногда искажается или заменяется неправдой.

Так произошло и с событиями на Залатрасе.

Минули годы. В ордене появилось много новых лиц. Ультрамар процветает, защищенный, и в этой части Империума Ультрамарины охраняют человечество, как и всегда. События войн прошлого увековечены в часовнях крепости Геры, а имена погибших вырезаны на стенах, в которых покоится в стазисе сам великий Жиллиман.

Со временем каждый из наших боевых братьев от мала до велика превращается в имя на этой стене.

Но мы живем в сердцах людей, становимся героями историй и легенд, а то, что мы совершили при жизни, остается в памяти, но подробности с годами искажаются.

Говорят, что я спас Залидар. Это правда. Рассказывают, что я день и ночь стоял под Ванахеймскими воротами, в одиночку отражая натиск орочьей орды. Повествуют, что я поверг в поединке вождя орков перед тем, как Седьмая рота сошла на планету и спасла ее ради Империума. Также болтают, что лорд Фенник, губернатор, оказался трусом и предателем и заперся в самом безопасном месте, пока герои вроде Бороса, Гленка и Ласелла сражались и умирали на стенах.

Все это ложь. Но это уже не имеет значения, поскольку люди в это верят.

Я знаю, что старик спас Залатрас, отдав жизнь за мир, который любил. Его имя забыли все, кроме меня.

Я действительно стоял в тех воротах день и ночь, отражая орков и охраняя Залатрас до того момента, как этот человек спас его ценой своей жизни.

Но я был там не один.

Я никогда не одинок. Рядом со мной всегда мои братья.