Нет, не так Патрик представлял себе службу в Республике.

Он воображал себя в вездеходе возле стрекочущего пулемета. Вот солдаты едут по заваленным обломками улицам, и он стреляет во все, что движется. Швыряет на передовой гранату и пригибается к земле, зажав уши руками. Бьет прикладом по лицу ликана-бородача, связывает ему руки за спиной, волочет на базу, и тот, визжа от боли, рассказывает, где отец. И вот Патрик высаживает ногой дверь, а там ни о чем не подозревающие злодеи спят или смотрят телевизор. Они удивленно машут руками и падают, изрешеченные пулями, а в дальней комнате обнаруживается связанный скотчем отец — с повязкой на глазах, избитый, полумертвый от голода, но живой. Гэмбл представлял себе нечто вроде компьютерной игры или фильма. А еще надеялся найти здесь товарищей, таких же, как приютившие его Американцы, но не настолько фанатичных.

А вместо этого он оказался в стране, где несчастные и запуганные жители хотят лишь одного — чтобы их оставили в покое. Причем все: и экстремисты, которые зовут их трусами и беспрестанно угрожают; и американские военные, насильники и мародеры.

В первый же вечер на базе Дэвид Дэкер, старший сержант их взвода, заявил, что Патрика невозможно убить: шутки ради приставил ему к виску пистолет и нажал на курок. Обойма была пустой, и вся казарма разразилась мерзким хохотом. Голова у сержанта напоминает формой яйцо, а маленькие глазки прячутся за толстыми стеклами очков в квадратной оправе. Вечно расхаживает, по-акульи разинув рот. Накачанный, но задница у него огромная. Тогда он еще отклячил ее, нагнувшись вперед. Убрал пистолет в кобуру, со всей силы хлопнул Патрика по плечу и сказал, что, конечно же, это просто шутка. Но пусть Гэмбл поблажек не ждет.

Первые несколько недель Патрик пытался хоть что-нибудь разузнать об отце. Но этим летом на базе почти полностью сменился персонал, и Кита Гэмбла мало кто помнил, только некоторые из командирского состава. А командирский состав считал рядовых морпехов дерьмовыми отбросами славной американской армии. И никто из них никак не мог понять, с чего вдруг красавчик вроде Патрика, этот долбаный любимчик журналистов, вообще сюда заявился. Что он вознамерился тут доказать и кому? Слишком уж сильно глаза мозолит. И какого вообще хрена этот зеленый недоносок вздумал обращаться к офицеру, словно тот ему приятель? Иногда все-таки находился кто-нибудь, кто соглашался поговорить об отце, но никакой дельной информации Патрик так и не раздобыл. «Он был хорошим человеком». «Соболезную твоей потере». «Пиво делал будь здоров». И все.

Очень скоро Патрик выучился обязательной иерархии: офицеры и рядовые — существа совсем разного порядка. Начальник базы, артиллеристы, капитаны и лейтенанты зачастую не выходили из своих казарм. Занимались разведкой и отдавали приказы, которые, в свою очередь, выполняли плебеи.

— Знаете, кто вы такие? — спросил как-то Дэкер у взвода во время занятий по строевой подготовке. — Вы — винтики в машине смерти.

Машина смерти. Патрик не знает, что именно имел в виду Дэкер: морскую пехоту или армию в целом, базу Туонела или Волчью Республику? А может, человеческую жизнь вообще? Иногда Гэмблу кажется, что вся жизнь — это машина смерти с огромными колесами и зубчатыми железными челюстями, которые беспрестанно перемалывают людские тела.

Очень похоже на правду. Патрик стоит на дне почерневшей, курящейся дымом воронки и чувствует, что как никогда близко подобрался к вратам подземного царства, двери туда вот-вот разверзнутся прямо у него под ногами. Гэмбл мешает дерьмо и на все лады кроет самого себя, мир, в который угодил, и свою отвратительную беспомощность. В какой-то момент он слишком сильно дергает арматурой, контейнер опрокидывается, и по земле разливается горящая жижа. Патрик опять чертыхается и швыряет свой прут наподобие копья. Железяка пролетает несколько футов и со странным треском вонзается в обугленную землю.

Он оглядывается: не заметил ли кто вспышку его ярости. Но Тревор уже успел сесть на ухо другому рядовому. Они вдвоем помешивают в бочках, словно в котлах с зельем, и обсуждают, с кем круче перепихнуться — с Анджелиной Джоли или с Кэмерон Диас.

Патрик отходит от них и выдергивает из земли свою арматуру. Оказывается, палка угодила в кучу костей. Он приседает на корточки и смахивает перчаткой сажу с собачьего или волчьего черепа, счищает комки земли и сдувает черный пепел из глазницы. И вдруг замечает, что вокруг, будто страшный мертвый сад, вырастают из снега и грязной земли десятки костей.

Чейз Уильямс сидит в гримерке, хотя на самом деле это не гримерка, а комната баскетбольного тренера при мужской раздевалке в школе «Редмонд-сениор-хай». Стол завален списками команд и схемами игры. Чейз, развалившись в крутящемся кресле, потягивает энергетический напиток. На нем пиджак, отутюженные джинсы «вранглер» и начищенные до блеска ковбойские сапоги. На стенах висят календари Американской баскетбольной лиги, фотографии игроков, баннеры и флажки с символикой местной команды.

Раньше он тоже был одним из них. Выпуск восемьдесят пятого года. Все это осталось в далеком прошлом, но яркие образы по-прежнему встают у Чейза перед глазами. Вот он, как обычно, приезжает на белом пикапе в школу, а в выходные едет на пастбища. Кидает в мусорный бак горящую петарду. Заносит руку и бросает вытянутый футбольный мяч, а тот летит, вращаясь, и через мгновение исчезает в нестерпимо ярком сиянии огней стадиона. Клеймит и кормит скотину, кастрирует быков, делает прививки и избавляет их от паразитов. Выплывает на лодке на середину водохранилища и купается голышом с девчонками, животики которых покрыты шоколадным загаром.

Раздается стук в дверь, и Чейз разворачивает кресло. Буйвол входит, не дождавшись разрешения. Этот стук — не вопрос, а, скорее, нечто вроде предупредительного покашливания, так обычно обращают на себя внимание собеседника. Ремингтон широко улыбается, демонстрируя ямочки на щеках. Они похожи на печенья с углублением в серединке, которые раньше пекла мать Чейза. Губернатор уже давно подметил эту привычку своего друга: Буйвол всегда вначале улыбается широкой зубастой улыбкой, а потом она неожиданно увядает, губы сжимаются, а взгляд становится внимательным и голодным.

— Ты готов?

— Вполне.

Через несколько минут начнутся вторые по счету дебаты. Всего таких мероприятий три, а выборы назначены на шестое ноября. В дебатах, помимо него, будут участвовать кандидат от республиканцев и действующий президент, представитель Демократической партии. Каждый раз место для проведения дебатов выбирает один из участников. Чейз сразу же дал прозвища своим соперникам. Республиканца прозвал Германом Мюнстером, он очень похож на героя сериала «Семейка монстров»: у бывшего губернатора Массачусетса нелепое треугольное лицо, прямые черные волосы и невыразительный голос. Он говорит, что необходимо запретить аборты, ввести смертную казнь и сократить налоги. А действующего президента Уильямс мысленно зовет Неумехой: он вроде как придерживается умеренных взглядов, а на самом деле просто вечно идет на компромисс и не может четко выразить точку зрения ни по какому вопросу. Чейз не очень волнуется, но страшно устал и неважно себя чувствует. Вот бы прекратить всю эту говорильню и помериться силами как-нибудь по-другому, например посоревноваться в беге или устроить бои в железной клетке.