В ней просыпается змей сомнения и начинает нашептывать свое послание в ее уши.

До сих пор ей удавалось изгонять из сознания мысленный образ Возлюбленного в постели с Арабеллой, хотя в глубине души она знает, что он не смог воспротивиться плотскому искушению супружеской жизни. Она просто не хотела видеть правду. Однако после того, что рассказал Артур об Эмили Пейн, она не может выбросить из головы мелькающие там картины.

Они, уверена Летти, приходят из какой-то болезненной области ее сознания, в которой гнездится порок. Что еще может вызвать в воображении непристойный образ Возлюбленного на свидании с молодыми служанками в укромных местах, где им никто не помешает, ради спасения их душ — процесса, который требует быстрого расстегивания белых блузок, задирания белых юбок; сильные пальцы Возлюбленного сдергивают с них панталоны и прижимают Ангелов к стене, а потом Возлюбленный наслаждается…

Нет! Не надо больше! Эти картины вызывают у нее отвращение. Горячее возбуждение, которое иногда охватывает ее, когда она об этом думает, ужасает и отталкивает Летти еще сильнее. Однажды ночью ее мучает сон, где вместо Ангела с руками, влажными от гладильного катка, и зачесанными набок волосами фигурирует она, Летти, которую желает Возлюбленный. Он застает ее в церкви, опрокидывает на алтарь, горячо и страстно целует, а она сопротивляется, но не может сказать, чтобы он остановился, потому что он крепко прижимает губы к ее рту. Потом она понимает, что это вовсе не Возлюбленный, а Артур, и наполняется счастьем, с удовольствием поддаваясь ему… И тут просыпается, со сбитым дыханием, пристыженная. В темной комнате слышно только спокойное посапывание Артура.

После этого она не может смотреть Возлюбленному в глаза и старается его избегать. Его притягательность и необыкновенная сила воли, которые когда-то привлекали ее к нему, теперь вызывают неприязнь, напоминая ей, что этому сопутствуют другие качества: эгоистичная похотливость и стремление контролировать все вокруг себя.

Китти находит ее в комнате с прелестными китайскими обоями и видом на сад; это комната для шитья, где она штопает чулки.

— Возлюбленный хочет вас видеть. В библиотеке.

— Ой… Я палец уколола от волнения. Ничего, скоро пройдет. — Она слизывает с пальца капельку крови, а потом говорит: — Хорошо. Я иду.

В ней пульсирует дурное предчувствие, однако она делает усилие, чтобы подавить эту пульсацию и выглядеть нормальной. Что ж, я и есть нормальная. Ничего не изменилось.

Во всяком случае, с виду.

Однако у Возлюбленного есть свой способ узнать. Внезапно она понимает, что это и есть его секрет — интуиция и способность читать мысли своих рабов. Ему достаточно одного взгляда, чтобы распознать малейший намек на несогласие. Наверняка у него есть достаточное основание хотеть ее видеть. И это, должно быть…

Он знает.

Возлюбленный сидит за своим огромным письменным столом, внушительный и импозантный, как всегда. Перед ним кипы книг.

— А, Летти. Вот и ты. — Он встает и улыбается ей со своей мощной харизмой. — Благослови тебя Бог, дитя мое. Приятно видеть тебя.

— Спасибо, Возлюбленный.

— Садись, пожалуйста.

Когда они устраиваются за столом друг напротив друга, он говорит:

— Я будто не видел тебя давным-давно, во всяком случае, наедине. Но в последнее время мне показалось, что ты чем-то обеспокоена. Я хочу помочь тебе. Расскажи мне о своих заботах.

— Я вовсе не обеспокоена, — говорит она и улыбается.

— Да ладно, я же чувствую, что это не так. — Он смотрит на нее пронзительными голубыми глазами, которые заставляют ее чувствовать себя так, словно он может прочесть любую мысль в ее голове. — Это… из-за Эмили?

Она опускает взгляд на свои руки.

— Ну… да. Конечно, я опечалена. Я не понимаю, что с ней случилось, почему она сделала это.

— Дьявол выигрывает много сражений, даже здесь, в святом месте. Я сам постоянно сражаюсь с ним, и мне не всегда удается взять верх. Если даже я могу потерпеть неудачу, что говорить о других?

Он наклоняется к ней над столом:

— Тебе не удается устоять, Летти? И это делает тебя несчастной? Дьявол побеждает тебя, несмотря на наши молитвы?

Она заливается краской стыда. Он знает, о чем она думает, как она воображает его и что она чувствует к Артуру. Она поднимает на него взгляд.

— Да, — шепчет она.

— Так я и думал. — Возлюбленный откидывается на спинку кресла с довольной улыбкой. — Ты не смогла воспротивиться плотскому искушению. Твой муж убедил тебя исполнить его желание, не так ли? Он не один из нас, пока нет. И ты не смогла заставить его помолиться, чтобы отогнать похоть, не правда ли? — Его глаза сверкают.

— Нет, совсем нет! — с негодованием говорит Летти. — Мы чисты!

Он смотрит на нее, брови удивленно подняты.

— Вы чисты?

— Да, Возлюбленный, я клянусь в этом. Мы остаемся непорочными, как заповедовали вы.

— Что ж… это хорошо, Летти. Это очень хорошо. — Возлюбленный встает и задумчиво начинает расхаживать у стола. Затем он останавливается и резко поворачивается, чтобы посмотреть на нее. — А чисто ли твое сердце, Летти? Остаются ли чистыми твои мысли и желания?

Она открывает рот, собираясь настаивать на том, что они чисты, затем в замешательстве отводит взгляд.

— Конечно, они нечисты. — Возлюбленный огибает письменный стол, подходит к ней, становится на колени и берет ее за руки. Летти изумляется, видя его перед собой в такой умоляющей позе; она не в силах заглянуть в его пылающие глаза.

— Ты не одинока, дитя мое. Я сам снедаем мыслями и желаниями, и иногда я нечист. Я признаю это, я раскаиваюсь, и я по-прежнему спасен. Ты можешь сделать то же самое. Если плотские потребности Артура требуют удовлетворения и ты вынуждена подчиниться, несмотря на свое желание оставаться духовной женой, ты можешь уступить, ясно и безусловно сознавая, что тебе обеспечено прощение. Я прощу тебя, дитя мое, а это все равно что тебя прощает Агнец, ведь так? План непостижим. Иной раз мы вынуждены творить, на первый взгляд, зло, если хотим творить добро.

Летти сбита с толку.

— Вы имеете в виду… Я должна отдаться Артуру?

— Я верю, что это может быть путь к спасению его души. Чтобы удержать его у нас и связать с нами. Ты этого хочешь, так ведь?

Летти кивает. Ее руки горят в тех местах, где они сжаты руками Возлюбленного.

— Я понимаю. — От разочарования у нее падает сердце. Нет, это нечто большее, чем разочарование. Крушение иллюзий.

Возлюбленный, кажется, это чувствует. Он всматривается в нее еще пристальней.

— По-прежнему ли твоя вера крепка, дитя мое? Ты по-прежнему принадлежишь к моей пастве?

— Да, конечно, Возлюбленный, — покорно говорит она.