слыхал это имя… Кажется, вы приятель того знаменитого пирата, что кичливо именует себя Малайским Тигром?

– Ошибаетесь. Сейчас я простой принц-консорт, я путешествую, дабы немного развеять скуку.

– В компании тридцати проа?

– Я же набоб! Могу позволить себе маленькие вольности.

– Например, задерживать корабли, подобно обычному пирату? Как вы собираетесь с нами поступить? Захватить корабль и ограбить его пассажиров?

Янес расхохотался:

– Набобы слишком богаты, чтобы заниматься подобной чепухой, уважаемый. Доход моей жены составляет миллионы и миллионы рупий.

– К делу, милейший. Меня утомило ваше бахвальство.

– Прикажите продолжать веселье и заверьте пассажиров в моих самых благих намерениях.

– Уму непостижимо! – воскликнул капитан, от удивления теряя дар речи.

– Но предупреждаю, если моя скромная просьба не будет немедленно удовлетворена, триста человек возьмут ваш корабль на абордаж. Триста отчаянных храбрецов, не боящихся ни Магомета, ни самого дьявола. Кроме того, извещаю вас, что, у меня в распоряжении семьдесят орудий, и, если вы только подумаете меня ослушаться, вас накроет огненный ливень. А пока проводите меня в кают-компанию, капитан. Обещаю, я щедро заплачу вам за причиненные хлопоты.

Он вытащил из голубого шелкового галстука золотую булавку с бриллиантом размером с лесной орех и протянул ее капитану:

– Берите. И сделайте вид, будто ничего не происходит. Это чистейшей воды камень, добытый в недрах Гузерата[72].

Видя, что ошарашенный капитан так и стоит столбом, португалец сам приколол булавку ему на лацкан и прибавил:

– Доставьте мне удовольствие. Я щедро заплачу за этот танец.

Делать было нечего. Проа окружили пароход, их экипажи ждали приказа набоба, готовые взять судно на абордаж и захватить в плен всех – и мужчин, и женщин.

– Идемте, – сквозь зубы процедил капитан, чертыхаясь про себя, несмотря на роскошный подарок. – Вы даете слово, что отнесетесь к моим пассажирам с уважением?

– Слово раджи! – слегка насмешливо ответил человек, назвавшийся Янесом. – Я же не разбойник, хоть и путешествую в сопровождении малайцев.

Они пересекли палубу и спустились в ярко освещенную кают-компанию.

Малайцы последовали за ними: молчаливые, жуткие, они ни на миг не выпускали из рук паранги и явно могли одним махом снести человеку голову. Разбойники с архипелага выстроились двумя тесными рядами у дальней переборки, а Янес снял шляпу и направился к онемевшим от страха пассажирам.

– Дамы, продолжайте танцевать, – сказал он. – А мы, мужчины, будем вашими кавалерами. Внешность моих людей, возможно, наводит на вас ужас, но они никого не тронут, поскольку знают, как тяжела моя рука.

Сидевшая за роялем молоденькая блондинка в богатых кружевах, на вид типичная англичанка, наблюдала за происходящим скорее с любопытством, нежели с испугом. Тенор же, напротив, поспешил ретироваться, опасаясь, что его голос не придется по душе странному человеку, по-хозяйски распоряжавшемуся на чужом корабле.

– Мисс, – сказал Янес, раскланиваясь и снимая сомбреро, – я тут проплывал мимо и услышал, как вы исполняете вальс, который мне не доводилось танцевать уже много лет. Не будете ли вы так любезны сыграть его снова?

– Это была «Венская кровь», мистер…

– Можете называть меня «милорд» или скорее «ваше высочество»: перед вами индийский раджа, в свое время изрядно потрепавший нервы вашим соотечественникам.

– Так чего изволит милорд? – спросила девушка.

– Умоляю, сыграйте тот же вальс. Когда-то я танцевал его в Батавии[73] и до сих пор помню тот вечер. Надо признать, этот Штраус сочиняет отменные вальсы. Но ведь на корабле кто-то пел? Где же сей господин, куда он подевался? Я ведь не акула и не проглочу его за один присест. Прошу вас, дамы и господа, найдите же певца!

Какая-то энергичная дама, то ли голландка, то ли англичанка, вытолкнула вперед довольно пухлого, светловолосого и голубоглазого юношу, пунцового от смущения и приказала ему:

– Пойте, Вильгельм! Его высочество желает послушать ваше пение.

– Чуть позже, госпожа, – ответил португалец. – Дождемся зари.

Капитан, сердито жевавший длинный ус, надвинулся на Янеса и вопросил:

– Что значит «дождемся зари»?

– Называйте меня милордом. Я ведь продолжаю называть вас капитаном.

– Как пожелаете, милорд. Но что дальше? Вы собираетесь удерживать мой корабль до утра? Нас ждут в Варауни.

– Кто? – насмешливо поинтересовался Янес. – Неужто сам султан? Он слишком занят тем, что, точно воду, хлещет шампанское, которое ему доставляют из Франции. А теперь оставьте нас в покое и не портите нам праздник своим ворчаньем, ко всему прочему совершенно бесполезным.

Кивнув на малайцев, похожих на бронзовые истуканы с огромными ножами, он прибавил:

– Вот она, сила!

Португалец окинул взглядом кают-компанию. Его глаза остановились на красивой пышнотелой даме, одетой в синее перкалевое платье с брюссельскими кружевами.

– Госпожа, – Янес вновь снял шляпу и поклонился, – не одарите ли честью станцевать со мной вальс? Я уже не молод, однако уверяю вас, танцую получше всех этих юнцов, собравшихся здесь.

– Охотно, ваше высочество, – ответила женщина.

– Играйте, мисс, играйте, пока пароход стоит.

– Да, милорд, – отозвалась юная пианистка.

Ее ловкие пальчики пробежали по клавишам, и она заиграла великолепный вальс Штрауса. Просторную кают-компанию заполнили чарующие звуки. Янес с иронично-показной галантностью протянул руку партнерше со словами:

– Воспользуемся же счастливой оказией!

– Какой, ваше высочество? – взволнованно спросила та.

– Бог даровал нам передышку, сударыня. Потому-то я веду себя со всеми как истинный джентльмен. Я ничего не прошу – только веселите меня и исполняйте мои желания. В остальном я к вашим услугам, госпожа.

Странный индийский набоб приобнял даму и под звуки рояля пустился в пляс, ведя партнершу с необыкновенной для своего возраста грацией. Остальные пассажиры по-прежнему не двигались с места, их пугало присутствие малайцев. Никто не решался последовать примеру этого страшного человека, время от времени громогласно восклицавшего:

– Веселитесь же, дамы и господа! Чего вы ждете?

Концертный рояль фирмы «Рёслер» величественно изливался звуками посреди роскошной залы. Янес продолжал танцевать, но его глаза то дело метались по кают-компании: португалец словно высматривал кого-то среди присутствующих. Внезапно он остановился.

Из толпы застывших в напряженном ожидании пассажиров вышел мужчина с длинными светлыми бакенбардами, одетый в красный мундир с золотыми галунами, белые парусиновые брюки и высокие сапоги.

– Прошу прощения, сударыня, – с поклоном сказал Янес партнерше. – Мы закончим наш танец позже.

Он направился к человеку в красном мундире, которые так любят англичане. На ходу выхватив пистолеты, португалец взвел курки и направил стволы прямо ему в грудь. По залу пронесся испуганный крик, потонувший в грохоте парангов, которыми малайцы ударили о палубу.

– Милорд, – произнес Янес, – окажите честь, назовитесь, кто вы?

– Я человек, который чувствует себя в безопасности везде, куда заплывают английские корабли, – гордо ответил собеседник, хотя тут же побледнел, сознавая, что совершенно беспомощен.

– Что ж, значит,