Сначала казалось, что та просто стоит, прислонившись к стене какой-то постройки, но потом стала заметна арбалетная стрела, пронзившая ее хрупкое тело под левой грудью снизу вверх.

— Когда мы начинали Проект, — снова заговорил выступающий, — вас было девятьсот девятнадцать человек. На сегодняшний день осталось четыреста пять. Эти люди никогда не оставят вас в покое. Они прекрасно понимают, что вы для них угроза. Именно потому неандертальцы убивали кроманьонцев, высаживающихся в Европе, пока последние не вторглись большой группой из Африки, положив конец примитивной агрессивной расе. В борьбе прошлого и будущего, в борьбе прогресса и отсталого консервативизма, в сражении надежды человечества с его генетическим мусором нам нельзя проявлять ни доброту, ни великодушие, потому что с нами никто не будет ни добрым, ни великодушным. Пока вы держались порознь — вы находились в опасности. Но даже сейчас до полной безопасности далеко, как до Нептуна.

Его голос набирал силу, как у диктаторов прошлого, которых я видела в старых «плоских» фильмах, но в нем не слышалось ни одной истерической нотки. Он казался обжигающе — холодным, как льды Антарктиды, и был наполнен непонятной, почти гипнотизирующей силой…

— Я собрал всех вас, чтобы поведать, что каждый из вас — особенный, — продолжал мужчина, — вы об этом догадывались, но не верили в это, и неверие спасло вам жизнь — те, кто имел глупость поделиться с окружающими своими способностями, уже мертвы. Серая масса не любит тех, кто выделяется. В этом увядающем мире, — вокруг мужчины возникла сменяющаяся панорама городов, окрашенная в депрессивные тона; промелькнул и мой родной Хараре, — полном боли, несправедливости и страдания, но не желающем ничего менять, именно вы станете той силой, которая очистит и исправит все. Им должно умаляться, вам — расти, и когда-нибудь они вынуждены будут уступить дорогу вам и вашим потомкам. Я стану вашим наставником, я направлю вас к конечной цели — богоподобию. Я отсеку от вас все лишнее и приумножу лучшее. Предупреждаю — путь, который я открываю, нелегок, более того, он смертельно опасен, но речь идет о выборе между гарантированной смертью и равной вероятностью смерти и самообожествления. Не все смогут достигнуть этой цели. Тот, кто выдержит испытания, не только станет вровень с выдуманными человеческой фантазией божествами, но и даст этому почти погибшему миру надежду на то, что он хоть немного станет лучше.

Я посмотрела на подростков, сидящих в зале, и увидела, что абсолютное большинство околдовано речью. Были и напуганные, но их оказалось не так уж много.

Я вспоминала дом дьявола. Он промелькнул в показанном нам голофильме, и я увидела беснующуюся толпу своих соотечественников. Они врывались в родильные палаты и поджигали все, включая колыбели с младенцами. Одна из сотрудниц, миловидная, но перепуганная девочка-«снежок» попыталась закрыть собой колыбель со спокойным черным младенцем, но здоровенный, больше похожий на зверя, чем на человека, мулат схватил ее за шкирку и швырнул в соседнюю комнату, где бушевало пламя. А потом захлопнул дверь.

Потому что они боялись. Нас. Все, что пугает, проще сжечь, чем понять, — известно со времен святейшей инквизиции.

Оратор обвел нас взглядом; кажется, он остался доволен увиденным.

— Что ж, тогда начнем разбиваться на группы. Каждый вступающий получает, кроме уже выданных предметов, три базовых очка, временный браслет-идентификатор и шлем-диадему. Если кто-то хочет отказаться от участия в Проекте, обращайтесь к Леди Н., — он кивнул в сторону моей знакомой Нтомби. — Она отвезет вас домой. Ах да… — Он вновь обвел глазами зал и добавил: — Я — профессор Дуглас Спенсер, последователь великого Ройзельмана, Верховный Куратор Проекта. Впрочем, в силу уже сложившейся традиции вы можете называть меня Лорд Нахаш.

* * *

От участия в Проекте отказалось только шесть подростков: четыре девочки и два мальчика. Другие не смотрели на них, а если и смотрели украдкой, то с жалостью или презрением. Нтомби что-то тихо говорила подопечным. Наконец один из парней, словно устыдившись, отошел от нее и встал в конец очереди. Его тут же стали хлопать по спине, выражая радость. Второй юноша на эту идиллию старался не смотреть.

Я подошла к невесть как появившемуся перед Лордом столику одной из первых. Лорд попросил меня приложить палец к сенсорной панели. Я послушалась. Перед Лордом тут же появилась диаграмма с какой-то странной картинкой — похоже на ДНК, двойная спираль, — на картинке светился определенный участок. Лорд достал из ящика стола браслет и протянул мне:

— Группа Леди Н., седьмая цепочка. Довольна?

— Не знаю, — пожала плечами. — Поживем — увидим.

— Желаю хорошо пожить и увидеть много интересного, — улыбнулся Лорд, и я уступила место другому, точнее, другой — симпатичной большеглазой японке, а сама отошла в сторону и стала наблюдать за происходящим.

Насколько я могла понять, всех участников разбили на цепочки по восемь человек, причем парней и девушек было строго поровну. Все цепочки равномерно поделили между четырьмя кураторами: самим Лордом, уже известной мне Нтомби, она же леди Н., здоровенным чернокожим по имени Барака — очевидный нилот, судя по огромному росту, и странной женщиной Апистией (сначала мне показалось, что она андроид или транс, но потом я поняла, что это не так; тем не менее двигалась Апистия не по-женски, было в ее поведении что-то неуловимо мужское). До начала распределения многие подростки собирались большими группами, и, насколько я могла видеть, эти группы, как правило, входили в одну цепочку. Одиночек почти не нашлось — только я, парень по имени Бракиэль и хрупкая бледная девчушка с испуганным взглядом, крутившаяся возле Апистии. Насчет девчушки ничего сказать не могу, а Бракиэля распределили в мою цепочку. Кстати, именно она получилась самой странной — нас оказалось не восемь, а девять.

Первыми после меня в состав цепочки, один за другим, вступили трое ребят, вероятно, хорошо друг другу знакомых и, что странно, хорошо знакомых с Лордом. Вслед за ними подошли две очень красивые девочки, похожие, как родные сестры, при этом мне показалось, что один из парней знает и их.

Мое внимание (напомню, внимание картежника, который все и всегда должен держать под контролем, даже если чем-то сильно увлечен… особенно если увлечен, думает, планирует, считает) привлекло нечто, происходящее за столом. Девочка, тоже очень хорошая собой, но чем-то отличающаяся от всех прочих, протянула руку к сенсору, но Лорд ее остановил.

— Не стоит, Олга, — мягко сказал он. — Куда распределили твою подругу?

— Седьмая цепочка Леди Н., — хмуро ответила девушка, стоявшая рядом. Она была похожа на чистокровную шведку или норвежку, но при этом в ней ощущалось странное сходство с «сестричками» из нашей цепочки.

— Вот и ты иди туда, — продолжил Лорд, не глядя на вторую девушку, — и считаем, что цепочка закрыта.

— Разве ее не надо проверить? — заупрямилась нордическая блондинка.

— Нет, Леди Лёд. — Наконец Лорд соизволил на нее взглянуть. — Олга особая, и я прекрасно знаю, к какой цепочке она подойдет. Вы ведь, кажется, уже сдружились?