— Элен, — начал он в один из зимних вечеров, когда они с удовольствием потягивали вино из бокалов, сидя у камина в его гостиной.

— Да, Артур, — нервозно ответила она, опасаясь, что он предложит ей остаться на ночь.

— Твоя рука снова дрожит. Дай мне свой бокал, — сказал он. Она выполнила его просьбу и выжидательно улыбнулась. — Закрой глаза, — попросил он, взяв ее руку в свою. — Сделай глубокий вдох, насыщая воздухом самые глубокие места легких. Так, хорошо. Теперь гони все прочь. Все свои страхи и не определенности. Молодец. А сейчас повтори все снова. — Он попросил ее трижды повторить упражнение. — Теперь ты должна чувствовать себя лучше, — сказал он, но у нее ничего не изменилось. — А сейчас я хочу, чтобы ты закрыла глаза и позволила мне поцеловать себя.

— Нет, Артур… — запротестовала она.

— Ты этого хочешь, но боишься. Ты спала с мужчинами после расставания с мужем, но ни один из них не удовлетворил тебя. Ты страшишься того, что я тоже разочарую тебя. Могу уверить, что этого не будет. — Элен нерешительно закрыла глаза в надежде, что вино сгладит ее ощущения. Она почувствовала, как его губы слегка прошлись вдоль ее губ, но это могло с таким же успехом быть дуновение теплого воздуха от пылавшего в камине огня. Мгновением позже все повторилось, сопровождаясь знакомым покалыванием в животе, оживляющим воспоминания о прикосновениях Рамона. Она хотела открыть глаза, но оставила их крепко зажмуренными, опасаясь, что лицезрение его серьезной физиономии окажет на ее издерганную нервную систему неблагоприятное воздействие. Потом она почувствовала, как его губы окунулись в ее озабоченный неопределенностью ожиданий рот. К удивлению Элен, ощущение было явно приятным. Затем его ладонь опустилась на ее спину. Уверенная рука притянула ее к нему, его губы открылись и нежно поцеловали ее. Несмотря на страхи, ее чувства взбунтовались против логики очевидности, и она стала ощущать только вопли своих нервов, призывавших его лелеять и любить ее.

Артур взял ее за руку и повел наверх. Там он приступил к занятиям любовью с каждым дюймом ее тела с энтузиазмом и внимательностью мужчины, единственной целью которого является подарить наслаждение, поскольку только в этом он может обрести собственное удовлетворение. Элен предоставила ему себя в качестве объекта поклонения, не ощущая никакой вины или сожаления. После того как один раз она получила свидетельство его мужской удали, он стал давать ей второй урок любви, но уже в несколько юмористическом аспекте, до тех пор, пока оба они не покатились по кровати в приступе неконтролируемого смеха.

Его нельзя было сравнивать с Рамоном, он был совсем другим. Сексуальная квалификация Артура была его козырной картой и явилась для Элен полной неожиданностью. Обнаружив ее, она никак не могла вдоволь насладиться своим открытием. С Артуром она вновь обрела в себе женщину и почувствовала, что живет полнокровной жизнью. Она покинула стадию подготовки к жизни, о которой упоминал когда-то Рамон, и горькая память о сказанных им когда-то словах уже не тревожила ее. Артур заполнил собой все ее настоящее, и уже просто не оставалось времени, чтобы обращаться к прошлому.

Так продолжалось до тех пор, пока Артур не сделал ей предложение, и вот тогда Рамон снова появился в ее мыслях.

Она ответила Артуру, что должна все хорошо обдумать. Проблема состояла в том, что следовало учитывать и чувства ее детей. Ей было известно, что Федерика не любит Артура, несмотря на ее настойчивые попытки их подружить. Дочь отвечала на его вопросы односложно и со скучающим лицом. Но хуже всего был ее печальный угнетенный взгляд, который Элен не могла просто проигнорировать. Хэлу Артур нравился, но он хотел бы, чтобы внимание матери принадлежало только ему одному. Пока она уделяла ему достаточно времени, он благосклонно воспринимал Артура. Если она стремится к счастью, то не сможет достичь его без Артура. С другой стороны, она все еще являлась женой Рамона, и нечто внутри нее, не поддающееся объяснению, никак не решалось отправить его в окончательную отставку.

Когда Федерика проскользнула в спальню матери, та ждала к обеду Артура. Федерика прилегла на кровати и наблюдала, как мать перед зеркалом сушит волосы. Она вспомнила былые дни в Чили, когда Элен совершенно не интересовалась своей прической. Теперь же она просиживала у зеркала часами, нанося на волосы гель, расчесывая их щетками и гребнями. Она снова казалась веселой и счастливой. Федерика понимала, что тоже должна быть счастливой, но не могла. Артур не сделал мать менее эгоистичной. Фактически он во всем ей потворствовал, позволив превратиться в центр его мира. Сама же Элен редко интересовалась тем, что заботит его самого. Федерика замечала это более наглядно, когда мать беседовала с ним по телефону. «Я, я, я…», мрачно отмечала Федерика в своих мыслях.

— Как я выгляжу? — спросила Элен, постукивая по щекам кончиками пальцев.

— Превосходно, мама, — ответила Федерика, не кривя душой.

— Постарайся быть поласковее с Артуром, Феде. Он делает все, чтобы стать твоим другом.

— Он может быть моим другом, — сказала Федерика, сердце которой учащенно забилось в ожидании озвучивания следующей фразы, — но не моим отцом. — Она заморгала, дивясь собственной смелости.

Элен медленно повернулась и уставилась на дочь. Улыбка сползла с ее лица, оставив на месте рта прямую линию.

— Так, значит, ты подслушивала нас днем? — задала она риторический вопрос.

Федерика кивнула. Она вспомнила наставления Сэма и не чувствовала себя виновной.

— Ты не имела права слушать наш разговор, — раздраженно заявила Элен, хватаясь за пачку сигарет.

— Я ничего не могла поделать. Я не собиралась подслушивать, но вы оба говорили слишком громко, — пояснила Федерика.

Элен нервно зажала сигарету накрашенными губами и зажгла ее. Федерика вздрогнула, когда она выдохнула дым в комнату. Этот запах вызывал у нее приступ тошноты.

— Тогда мне не нужно пояснять тебе то, что он сказал, — с сарказмом заметила Элен.

— Он попросил твоей руки, — сказала Федерика, но ее голос прозвучал очень хрипло.

Элен смягчилась.

— Послушай, дорогая. Он никогда не станет твоим отцом. Он и не хочет этого — у него трое своих детей. Артур всего лишь хочет стать твоим другом.

— Он желает стать твоим мужем, но ты все еще замужем за папой.

— Только номинально. Развод можно оформить без особых проблем, — беспечно заметила Элен, и глаза Федерики снова затуманило несчастье. Пока родители состояли в браке, в ее душе оставалась какая-то призрачная надежда. — Твой отец и я не были вместе очень, очень долго. Ты ведь не можешь рассчитывать на восстановление наших отношений?

Нижняя губа Федерики задрожала. Она покачала головой, хотя в глубине своего сердца не желала ничего больше, чем этого.

— Ты собираешься ответить «да»?

— Я думаю об этом, — Элен снова повернулась к зеркалу.

— А что думает Хэл?

— Он желает мне счастья, — ответила Элен почти обвинительным тоном, будто желая добавить «в отличие от тебя».