Потом огни щита стали гаснуть и отваливаться. Сначала отвалилась нижняя часть, светившаяся мертвенно-синим цветом. Затем погасла левая часть, светившаяся зеленоватым цветом. Я подошел ближе. Погасла верхняя часть, цвет которой был бледно-голубым. Остались еще две — правая часть, светившаяся тем же бледно-голубым цветом, и центральная, где пульсировал темно-малиновый огонь, словно там пряталось живое сердце Тьмы.

Остатки щита стали потихоньку блекнуть, пока не растворились в темноте. Темнота была вокруг меня. Абсолютная, в которой не было ничего видно. Про такую в народе говорят: «Хоть глаз выколи». Я это выражение понимаю так, что видно в ней здоровым глазом не больше, чем выколотым.

Темнота. Тишина. Негромкий вздох за спиной: «Karan-lik solan lşik Kiliç».[11]

Из сна меня вырвал звонок будильника. Я встряхнул головой, вырываясь из течения Реки Снов. Мне пора идти к другой реке. Говорить о пути по Уржумке, Нократу, Бую. Этой безымянной речушке. Из реки в реку.

Вроде выспался. Ничто не болит. Только есть хочется. Пора вставать и спасать мир.

Вставайте, Юрий, вас ждут дела и люди. Ну что ж, я сейчас. Пусть мир подождет, пока его спаситель чистит зубы. Надеюсь, он не провалится куда-то в бездну, если я задержусь, позавтракав?

Так поехидничав, я привел себя в порядок, оделся и вышел. До срока, названного Сашей, было еще сорок минут. Вполне хватит времени на чай. Вот заверну в царство этой роскошной девицы, для которой все не найдется мужика в спасаемом богами Уржуме. Домой меня не приглашали, значит, иду в этот лодочный сарай, или как его лучше назвать? Могу и ангаром, мне не тяжело, хотя лодки — это не самолеты, чтобы сараи для их хранения ангарами называть.

А может, их надо называть эллингами? Нет, вроде сын говорил, что слово «эллинг» обозначает здание для постройки судов. А тут они только хранятся. Ладно, это не моя область знаний. Даже если я попутаю ангар с эллингом, это безопасно. Вот если я попутаю классы демонов или правила творения магических эликсиров, мои дела будут плохи.

Ну, вот в демонах я и не путаюсь. А творением эликсиров девственной чистоты и вовсе не занимаюсь, потому и опасных ошибок не случается.

Девица уже поняла мою бесперспективность, потому мне зазывающего взгляда не досталось, а достался чай с тремя пирожками и сдача. Сдача отправилась в карман, чай с пирожками внутрь, а я еще немного посидел и подумал о прошедшем сне.

Что это было передо мной? Щит? Может быть, но для чего? Зеркало? Не сказал бы, хотя можно и ошибиться. Магические зеркала зачастую делают в обрамлении либо драгоценных камней, либо цветных стекол, хотя это цветное окружение вспомогательное, а вся основная работа идет с центральным прозрачным участком. Но тут и центр не прозрачный, а темно-красный. Или малиновый?

Амулет? Похоже, ибо пульсирует, а цвет он иметь может, и даже несколько цветов, особенно если реально составлен из драгоценных камей. Темно-синие камни бывают, светло-голубые — тоже. Зеленые есть. Магические рубины тоже используются широко. Если нет рубина, сойдет и шпинель с гранатом, ибо от драгоценности камня магическая составляющая прямо не зависит. Больше от размера и прозрачности. Есть и исключения — опалы и ониксы практически непрозрачны, но ими пользуются. Жемчуг тоже непрозрачен.

Что-то загадка не разгадывается. Алтарь? Никогда не слышал о таких секторных алтарях.

Но не зря лича считают уникальным по магической мощи, ибо ему ведомы знания, недоступные простому магу. Или простому неизандийскому магу.

Ладно, примем как возможное, что это может быть зеркалом или алтарем. Лучше бы не зеркалом. Когда из него выходит демон третьего класса опасности, а преподавателей рядом нет, впечатления остаются на всю жизнь. Хотя есть такая избитая поговорка про то, что если нечто нас не убивает, то оно делает нас сильней. Но я в нее не верю. Врачевателю-то известно, какие бывают несмертельные раны и болезни, способные отравить всю оставшуюся жизнь.

И что это за последние слова за спиной? На каком они языке? Опять на друэгарском?

Ладно, коль не думается, то пойду. Незачем заставлять людей себя ждать.

Дверь в ангар семейства Малышевых была открыта, и в наличии было все семейство. Сам хозяин, его хозяйка и его дочка. Впрочем, дочку я никакие мог рассмотреть подробнее, она постоянно носилась по помещению. Сейчас она обнимает папу за шею сзади, а через секунду уже ее голос слышен издалека: «Мама, иди сюда!» Разглядел только, что светленькая, в папу, и худенькая.

Этим ужасом для конопачения уже не пахло. Ну и раз дочку привели, значит, уже выветрилось средство.

С хозяином я был уже знаком. Новым было то, что у него все руки в шрамах. Вчера он был в рукавицах, поэтому я этого и не видел. Но меня шрамы на руках у любителей рыбной ловли не удивляют. Такая у них жизнь, отражающаяся шрамами на руках. От ножа, от колючих деталей рыбы, от лески… Ну и в моторе найдется чем руки повредить.

Жена Саши была на полметра ниже него, но фигуристая. Волосы рыжие. Пока мы обсуждали финансовые детали сделки, она помалкивала, но выразительно поглядывала на мужа. Каким образом он определял, что супруга имела в виду, не знаю, но определял.

О перевозке меня во вторник и помощи мне в начале плавания мы договорились быстро.

А дальше перешли к неофициальной части, то бишь к неспешной беседе про здешнее жить-бытье под медовуху и домашние пирожки со всякой всячиной. Хозяин и хозяйка весело шутили, смеялись над шутками и рассказывали. Рассказал и я про разные чудеса, которые со мной случились в прошлом году, да и раньше.

Потом дочка убежала с прибежавшей за ней подружкой, а мы посидели еще часок.

Что рассказали мне об уржумской жизни? А жизнь здесь, как и везде, требует неустанного труда. То на огороде, то на реке, то на лесозаводе, то зимой в учении детей. И в Уржуме есть дети, которым надо помочь выучиться, потому им для обучения в Казани надо малость подтянуть предметы, которые в здешней школе преподают хуже прочих. И ученики зимними днями и вечерами идут к Саше и пополняют знания математики и физики. Чтобы летом закончить школу и поехать в Казань или Нижний. Городок хоть небольшой, но один-двое таких находится. Поэтому городок уже знает, что хочешь учиться в Казани на того, кому требуется математика, — иди на Зеленую улицу к Саше подучиваться до должной степени. Хочешь же быть пильщиком леса или добытчиком меха — можно обойтись без этого.

Земля здесь неплохая, но погода неустойчивая, поэтому может подкинуть сюрприз, погубив урожай внезапными заморозками или градом. Умные люди теперь строят теплицы, пользуясь продуктами нефтепереработки княжества, которое освоило производство специальной тонкой пленки для теплиц. Называется этот материал «Булак», он вроде немагического свойства. Его как-то делают из нефти. Тонкая такая пленка, наверное, даже тоньше миллиметра. А вода через нее не проходит.