class="p">Неделю назад это не причинило бы боли. Я бы ничего не почувствовала. Но прошлая ночь казалась мне такой реальной. Вся страсть и эмоции, которые мы разделяли, были такими чертовски реальными. Это было приятно. Впервые в жизни я почувствовала себя желанной. Защищенной. В безопасности.

Прямо сейчас я чувствую себя так, словно стала объектом злой космической шутки. Потому что независимо от того, как я могу относиться к тому, что мой новый муж влюблен в другую женщину, мне чертовски не повезло. Я ничего не могу с этим поделать.

Есть контракт. В присутствии четырехсот свидетелей были произнесены клятвы. Что еще хуже, я обменяла свою свободу, а Куинн позволил Лили уйти с Хуаном Пабло, как будто это ничего для него не значило. Он бы сделал это в любом случае. Поскольку теперь я знаю его немного лучше, я понимаю, что если бы только он знал о Хуане Пабло до того, как женился на мне, он бы расторг контракт и ушел.

Все мы были бы свободны.

Я ни за что не сделала бы себя жертвенным агнцем.

Все это проносится у меня в голове за считанные удары сердца. Слоан с озабоченным видом ждет моей реакции, но я натягиваю улыбку и успокаиваю ее. Потому что, как она сказала, из меня вышел бы отличный политик. Я могу лежать, улыбаться и махать рукой, когда внутри мне хочется умереть.

— Это не имеет значения. Что в прошлом, то в прошлом. Спасибо за откровенность. — Я поднимаю руку и показываю ей безымянный палец. — Теперь мы можем поговорить о бриллиантах? Потому что я заметила, что у тебя камень размером со скейтборд. Эта вещь великолепна! Ты сама его выбрала, или у Деклана просто изысканный вкус?

Она смеется, протягивая руку, чтобы посмотреть на свое кольцо.

— Да, оно довольно милое, не так ли? Ему нравится баловать меня.

Мы начинаем с этого. Разговор течет естественно. Если она и замечает во мне что-то странное, то не упоминает об этом. Минут через двадцать я спрашиваю, где здесь туалет.

— Дальше по коридору, третья дверь направо.

— Спасибо. Сейчас вернусь.

— Налить нам еще вина?

— Абсолютно!

Я иду по коридору, отчаянно желая побыть наедине, но отвлекаюсь, как только кладу руку на ручку двери дамской комнаты.

Я слышу голоса, доносящиеся из дальнего конца коридора. Это Куинн и Деклан в его кабинете.

Я колеблюсь, пытаясь отговорить себя от этого, но в конце концов сдаюсь и крадусь по коридору к приоткрытой двери, останавливаюсь и прислушиваюсь, затаив дыхание.

— ...не может иметь к этому никакого отношения. Это было двадцать лет назад, парень. И ты убил его. Люди не возвращаются из могилы.

Куинн тяжело вздыхает.

— Да. Я знаю. Но я не могу отделаться от мысли, что я проклят.

— Это говорит твое чувство вины, а не твой здравый смысл.

— Ты так уверен.

— Я действительно так уверен. Забудь об этом. Теперь расскажи мне о своей жене. Как обстоят дела?

Я наклоняюсь ближе, мое сердце бешено колотится, пока я жду ответа Куинн. Когда воцаряется тишина, Деклан подсказывает: — Помнишь, что ты сказал мне, когда впервые попросил организовать встречу с Карузо?

— Что?

Деклан усмехается.

— Ты сказал: “Нет ничего лучше новой киски, чтобы забыть старую”, ты, хладнокровный ублюдок.

Это ощущение, словно нож вонзился мне в солнечное сплетение. Я не жду продолжения. Я поворачиваюсь и ухожу, проклиная себя за то, что была настолько глупа, что впустила его. Женщины никогда не могут доверять мужчинам. Они хотят только трахать вещи или ломать их.

32

ПАУК

— Я вел себя как идиот, — отвечаю я, качая головой.

— Да, я это знаю. Я просто рад, что ты это понимаешь. Итак, расскажи мне. Как поживает печально известная Черная Вдова?

Я говорю сердито: — Я не собираюсь рассказывать тебе, какая она в постели, черт возьми.

— Высунь голову из канавы. Я не об этом спросил.

— Тогда о чем, черт возьми, ты спрашиваешь?

Он пристально смотрит на меня мгновение, прежде чем сказать: — Знаешь, ты ей нравишься.

Жар приливает к моим щекам. Я говорю грубо: — Ты так думаешь?

— Да. Болван.

— Откуда ты знаешь?

— То, как она смотрит на тебя. То, как она с тобой разговаривает. То, как она послала своих родичей на хуй, когда они пытались заставить тебя покинуть собрание.

— Массимо, — говорю я, и мое настроение омрачается при воспоминании о нем. — Мне не нравится этот ублюдок.

— А кому нравится? Я хочу сказать, что твоя новая жена прикроет тебе спину. — Его глаза искрятся смехом. — Должно быть, это была отличная брачная ночь, парень.

— Я знал, что ты об этом говоришь!

— Эй, помолчи. Ты снова завелся. Я должен был заставить тебя взять небольшой отпуск.

— У меня уже было свободное время после всего этого фиаско в России, помнишь? И я завелся из-за этого проклятого сна, как тебе и говорил. Шеннон не снилась мне уже много лет.

Закинув ноги на стол, Деклан делает глоток виски и рассматривает меня, сидящего напротив него в одном из его больших кожаных кресел.

— Я не думаю, что это нужно говорить, но Рейна — не Шеннон. Она может сама о себе позаботиться.

— Теперь моя работа — заботиться о ней!

Он отмахивается от этого.

— И только потому, что Карузо не выяснил, кем были злоумышленники, не означает, что это имеет какое-либо отношение к Урошевичу.

Взволнованный, я встаю со стула и начинаю расхаживать по комнате.

— Это были наемники, Деклан. Наемники, которых невозможно было отследить. Это была не обычная попытка похищения. За этим стояло что-то большее. Кто-то один покрупнее. И тот факт, что Карузо ничего не может о них разузнать, доказывает это.

Наблюдая, как я взволнованно расхаживаю по комнате, Деклан мягко говорит: — Ты всадил ему пулю в лоб, парень. Он был мертв и похоронен половину твоей жизни. Это был не он.

— Тогда кто, черт возьми, это был?

— Я взял на себя задачу выяснить это. Вы получите всю информацию в течение нескольких дней.

— Каким образом?

Его улыбка загадочна.

— Я — это я, вот как.

— Ты хочешь сказать, что позвонил Киллиану Блэку.

Его самодовольный вид становится кислым.

— Ты можешь быть настоящей занозой в заднице, ты