– он сам так сказал. И обе эти вещи причинили мне невероятную боль. Они до сих пор выводят меня из себя.

Сара поворачивается и смотрит на меня; в ее глазах смесь гнева и горя, и кажется, что сейчас она закричит и заплачет одновременно.

– Замечу: я хочу увидеть, как он пожнет плоды своего прегрешения. Но прегрешения, которое он совершил, а не того, которого не совершал. Был ли у него роман? Да. Любил ли он другую женщину? Да. Но убил ли он ту женщину? Нет, он этого не делал.

Голос Сары понижается почти до шепота. Я видел, как она делала это раньше. Спад перед кульминацией. Убаюкивает присяжных.

– У моего клиента, моего мужа, был роман. Но любовь к кому-то, кроме жены, не делает вас убийцей. Обвинение, – Сара указывает на окружного прокурора Джоша Питерса, – изобразит Адама мошенником… и, как его жена, я точно знаю, что так оно и есть. Мы не будем даже пытаться опровергнуть это утверждение, но, помимо этого, есть и другие факты. Факты, которые обвинение замалчивает. Факты, которые обвинение попытается заставить вас не замечать.

Сара подходит к концу скамьи присяжных. Она поднимает в воздух руку, сжатую в кулак, и начинает по очереди разгибать пальцы, повторяя то, что, как она знает, является правдой.

– Один. Я точно знаю, что Скотт, муж Келли, угрожал лишить ее жизни в ночь убийства. Два. Я точно знаю, что настоящее имя Келли было Дженна Уэй, а Дженна Уэй… Что ж, она действительно довольно интересная персона. Дженну обвинили в убийстве ее первого мужа, Грега Миллера, прежде чем она сбежала из штата Висконсин, а потом волшебным образом оказалась в Вирджинии с новым именем, новым цветом волос и совершенно новой личностью.

Присяжные начинают шептаться. Я смотрю на окружного прокурора Питерса. Тот по-прежнему закатывает глаза, но его поза меняется. Это не та сцена, которую он хотел видеть в рамках своего громкого дела.

– Три. Я точно знаю, что на протяжении всего дела будет представлено множество людей из прошлой жизни Келли – или, лучше сказать, Дженны, – у которых был мотив убить ее, чтобы добиться справедливости для Грега. Четыре. Я точно знаю, что Келли спала по крайней мере с тремя разными мужчинами за очень короткий промежуток времени. Как я могла узнать это, спросите вы? Потому что судебно-медицинский эксперт обнаружил сперму с тремя различными наборами ДНК внутри ее влагалища.

Две женщины-присяжные постарше откидываются назад с выражением отвращения на лице. Мне больно слышать, что Келли превратили в такую неприятную особу: вероломная, лгунья, взбалмошная, жестокая, шлюха и, возможно, даже убийца. Но я знаю, что это должно быть сделано. Я знаю, это то, что Сара должна сделать, чтобы заставить присяжных посочувствовать мне, а не мертвой женщине. Женщине, которую я любил.

– И пять. Я точно знаю, что у Келли был преследователь по имени Джесси Хук, который часто посещал ее рабочее место, просто чтобы взглянуть на нее.

Сара опускает руку и идет ко мне, бросая на меня взгляд, которого я раньше не видел. Взгляд, который говорит: «Ты должен мне за это, потому что ты этого не заслуживаешь». Она права. По правде говоря, я не знаю, почему она мне помогает. Но точно знаю, что без нее я гарантированно отправлюсь прямо на электрический стул.

– Обвинение убеждено, что Адам Морган убил Келли Саммерс. Но убеждения – это не более чем убеждения. То, что мы ищем, то, что нам нужно в суде, – это факты. И я только что представила вам пять вещей, которые, как я знаю, являются фактами. И с радостью добавлю еще одну. Шесть. Адам Морган не убивал Келли Саммерс. Спасибо за внимание.

61

Сара Морган

Я как раз собирала вещи, чтобы вернуться в Вашингтон. Вчера закончился судебный процесс и начались прения присяжных. В таких случаях они могут длиться неделями, особенно когда на кону стоит смертная казнь. Слышу отчаянный стук в дверь моего гостиничного номера. Открываю ее, даже не посмотрев в глазок, и вижу Энн, стоящую передо мной, тяжело дышащую и раскрасневшуюся. Я собираюсь спросить, что она здесь делает и почему в таком состоянии, но она говорит первой.

– Вердикт вынесен.

– Что? Уже?

Энн кивает.

– Это нехорошо, верно?

– Обычно это так…

Я хватаю куртку с сумочкой и выбегаю за дверь. Энн следует за мной до самой машины и запрыгивает на пассажирское сиденье, как только я открываю двери. Она снова пользуется моей благосклонностью. Потребовалось некоторое время, чтобы простить ее, чтобы Энн снова смогла завоевать мое доверие. Но она это сделала. Она остается со мной на протяжении всего этого испытания, вплоть до самого конца, который, похоже, может наступить уже сегодня.

– Ты в порядке? В чем дело?

Я смотрю на нее краем глаза. Мои руки так крепко сжимают руль, что пальцы побелели.

– Я буду в порядке.

– Независимо от того, как это обернется, ты сделала всё, что могла.

– Спасибо, что сказала это, Энн.

Я слегка улыбаюсь ей. Она улыбается в ответ.

* * *

Я не успеваю пройти и десяти футов в здании суда, как натыкаюсь прямо на окружного прокурора Джоша Питерса. Как будто он ожидал моего прихода.

– Вы готовы? – спрашивает он.

По его поведению я могу сказать, что он не так уж уверен в себе. Я же вообще напугана до смерти. Быстрое обсуждение может дать любое решение. Я просто киваю ему и направляюсь в зал суда. Прохожу мимо Боба, и мы обмениваемся сочувственными взглядами. Он не хуже меня знает, что это может означать.

Захожу в переднюю часть зала суда. Мэтью уже ждет в первом ряду за моим стулом; он мягко сжимает мои плечи, когда я сажусь, подается вперед и шепчет:

– Все будет хорошо. Что бы ни случилось.

Я оглядываюсь на него, но мои глаза встречаются с глазами Элеоноры. Она сидит сразу за Мэтью. Мы не разговаривали с того вечера, когда я заблокировала ее номер телефона, но встречались в зале суда. Она никогда не пропускает ни одного заседания и всегда с гордостью смотрит на Адама, словно он играет матч в детской бейсбольной лиге. Элеонора бросает на меня быстрый взгляд, а затем снова сосредотачивает свое внимание на двери, из которой скоро выйдет ее сын.

Адама сопровождают в зал суда и усаживают рядом со мной. Выражение его лица мрачное. Я знаю, он хочет, чтобы я сказала ему, что всё будет хорошо, но я не могу. Я не знаю, всё ли будет хорошо. Но также не буду пугать его без необходимости. Я просто кладу свою руку на его на мгновение,