Он извивался, словно серебряная цепочка, насквозь прорезая торговый и жилой кварталы. На воде виднелись небольшие баржи и пассажирские лодки. Паромщики насвистывали мелодии и зазывали прохожих, не имея ни малейшего понятия о том, что творится в городе.

Хэсине хотелось бы превратиться в одного из них. Она предпочла бы надеть широкополую соломенную шляпу и лениво облокотиться на длинное бамбуковое весло, вместо того чтобы бежать к лодке с криком:

– Журавль умер.

Паромщик выпрямил спину, и лодка качнулась.

– Да? Уже? – Хэсина затаила дыхание. Однако мужчина произнес нараспев не то, что она хотела услышать: – Жалко. Жалко. Но их еще осталось немало. Может, мы встретим их за следующим поворотом. Я могу отвезти вас к ним за два баньляня. Всего две бронзовых монетки – такая вот выгодная сделка!

Это было заманчивое предложение, и Хэсине совсем не хотелось его отклонять. Но ей не пришлось отвечать, потому что Цайянь потянул ее прочь.

– Прекрасный день для прогулки по воде! – крикнул им вслед паромщик, и Хэсина с грустью подумала о том, что они с ним живут в разных мирах.

– Давайте попробуем спуститься туда. – Цайянь кивком головы показал ей на мост, под которым она увидела несколько рабочих. – Будет эффективнее обращаться к группам людей…

Внезапно рука Цайяня разжалась. Между ними пронеслась стайка хихикающих девушек в светло-коричневых, серых и розовых мантиях с меховой оторочкой – все эти цвета Лилиан ввела в моду на этот сезон. Девушки убежали, но теперь мимо Хэсины проезжала повозка, запряженная мулом и доверху набитая фарфоровыми горшками.

– Цайянь! – Хэсина встала на мыски и огляделась в поисках брата. Наконец она заметила пучок его волос за дребезжащими горшками.

Ничего, он догонит ее. Хэсина бросилась к мосту, спустилась по усыпанному камешками склону и прошла сквозь заросли замерзшего камыша. Потом она нырнула под арку моста и увидела перед собой компанию из шести мужчин и женщин. Некоторые из них пили вино, другие играли в мадяо[38] на деньги, третьи делали и то и другое одновременно.

Она прервала их, сказав:

– Журавль умер.

Благодаря Хэсине разговор, который вели между собой эти люди, постигла та же участь.

Один из мужчин – довольно молодой – опустил руку, а потом положил карты рубашкой вверх, как будто рассчитывал вернуться к игре.

– Кто ты?

Хэсина не стала опускать капюшон и пропустила этот вопрос мимо ушей.

– Ваша жизнь в опасности. Вам нужно пойти за мной прямо сейчас. Я отведу вас в безопасное место. Соберите остальных, и я объясню вам все по дороге.

– Ты серьезно, А-Лань? – презрительно усмехнулась одна из женщин, когда молодой человек вскочил на ноги. – Мы даже не знаем, кто она. Сними капюшон! – крикнула она Хэсине.

– Сначала приведите остальных, – настояла Хэсина.

Молодой человек по имени А-Лань убежал и вернулся с тремя мужчинами. У одного из них вместо правого глаза виднелся широкий, ярко-красный шрам. Хэсина отпрянула назад, когда он наклонился к ней и втянул носом воздух.

– А-Лань говорит, что к нам пришла девушка, принадлежащая нашему братству. Девушка, скрывающая свое лицо. – Хэсина сделала еще один шаг назад, и он усмехнулся. – Бояться нечего, милочка. Я знаю всех людей в этом городе.

Потом он схватил ее за капюшон. Хэсина предвидела это движение. Она сжала два его пальца и резко дернула назад. Он взвыл, и Хэсина выронила его руку, словно горячий уголек. Мужчина прижал ладонь к груди и засмеялся.

– А ты, оказывается, дерзкая.

Он свистнул. В ту же секунду кто-то схватил Хэсину за руки и завел их ей за спину. Она попыталась ударить нападавшего головой, но он был слишком высоким, и ее затылок ударился о его грудь.

– Дерзкая, очень дерзкая. Но почему? – задумчиво протянул Одноглазый. – Если ты и правда одна из нас…

Он стянул с ее головы капюшон.

– …ты должна знать, что на самом деле у нас есть только один враг. – Он неторопливо и задумчиво разглядывал ее своим левым глазом. Потом на его обезображенном оспой лице появилась улыбка, наполнившая сердце Хэсины ужасом. – И этим врагом являешься ты, дянься. Ну, ну. – Он покрутил здоровым пальцем, и человек, державший Хэсину, развернул ее, чтобы остальные тоже смогли увидеть ее лицо.

Карты упали на стол рубашкой вниз. Люди вскочили на ноги, сбивая кувшины с вином.

– И как вам это? – проговорил Одноглазый, лизнув кончик большого пальца. – Похоже, мы поймали королеву.

Хэсина была в опасности, но то же относилось и к нападавшим на нее людям. Она помнила, что дала слово Мэй и ее матери. От паники у нее в ушах стоял гул, но она все равно рассказала им о том, что происходило в городе.

Когда она закончила, наступила тишина.

А потом все они рассмеялись.

Кто-то подобрал с земли камень. Кто-то другой схватил замерзшую корягу. Остальные засучили рукава и стали ее окружать. Хэсина пятилась назад, пока не прижалась к изогнутому краю моста. По ее спине пробежал холод, от которого у нее перехватило дыхание. Пророк замахнулся на нее корягой. Она дернулась вправо.

Но уклониться от удара не получилось. У нее перед глазами вспыхнули яркие пятна.

Снова раздался презрительный смех. Они знали, в какую сторону она дернется. Конечно, знали. Они же были пророками. Хэсина же являлась наследницей Одиннадцати. Кроме того, она заявила, что все они умрут, если не пойдут за ней. Неудивительно, что они отказались ей доверять.

Смех утих, и пророки начали решать, какой смертью ей предстояло умереть. Медленной или быстрой. Болезненной или позорной. Их слова должны были вызвать в Хэсине какие-нибудь чувства, но она ощущала лишь свинцовую тяжесть поражения. Возможно, она была готова сдаться. Или, может быть, она поняла, что боится смерти не больше жизни, в которой от каждого ее решения зависела жизнь или смерть других.

Внезапно ее сердце наполнила горечь, и она подумала, что, может быть, не умрет вовсе – если окажется, что она такое же существо, как и ее отец.

Но когда одна из женщин подняла с земли камень, сердце Хэсины заколотилось о ребра.

Хоть бы это закончилось быстро.

– Давайте, – внезапно сказал чей-то голос за спинами пророков. – Убейте ее.

Женщина, собиравшаяся бросить в нее камень, застыла на месте. Сердце Хэсины тоже замерло.

Потому что она знала этот голос.

Он принадлежал Цайяню.