— Был… Был голос! Как-то ночью… Уже после того, как погубить меня в лесу хотел кто-то. Слышу, воет потихоньку у лачуги моей, за стенкой. Я сперва подумала, что ветер. А дальше различила слова: «Слышишь меня, Леда?» Я уж не помню, как и силы нашла ответить ему, что, мол, слышу… И тогда он велел мне забыть про то, что я видела тем утром у поляны. А не то, сказал, короток мой путь к предкам будет…

— А какой он был, мужичий или бабий? — попытался уточнить Чеслав.

Кривая Леда посмотрела на него с недоумением, словно он сказал какую-то глупость, а затем прошептала:

— Жуткий! Словно сам Змей-Велес шипел. Поди разбери его… — И тут же, словно опомнившись, в отчаянии всхлипнула. — Ой, он ведь мне молчать велел! Что же теперь со мной, бедолашной, бу-у-удет? — завыла старуха не хуже таинственного голоса. — Как же я теперь до дома дойду-то! Ведь он меня, злодей, погубит!..

Но Чеслав уже не обращал внимания на ее возгласы. Он неспешно отошел чуть в сторону и, прислонившись к стволу молодого дуба, замер, словно слушал шелест листьев. А может, шепот лесных духов? Их совет ему сейчас ох как был бы кстати! Время от времени он как-то странно и загадочно поглядывал на старуху.

Кудряш, озадаченный таким поведением друга, решил не мешать ему и уселся неподалеку от плачущей женщины, дабы не сбежала, но при этом старался не обращать внимания на ее стенания.

Внезапно Чеслав вернулся и с ходу заявил старухе:

— А никуда ты, бабка, теперь не пойдешь.

— Это как же?! — Леда от неожиданности даже выть перестала и уставилась на него, словно впервые увидела.

— Потому как ты нам теперь здесь, в лесу, понадобишься.

Затем Чеслав велел Кудряшу тащить старуху в лесную чащу, и сам первый подхватил пленницу. Леда отчаянно сопротивлялась, но что она могла сделать против двух здоровых молодцев? Уж как она ни вырывалась, как ни брыкалась — все напрасно. Ничто не могло помешать тому, что задумал Чеслав.

Смутная весть о том, что Кривая Леда исчезла из городища и скрывается где-то в лесу, ужом заползла за частокол селения и стала передаваться от дома к дому, от одних любопытных ушей к другим.

— И чего это удумала вздорная баба? — гадали в селении, пожимая плечами и качая головой.

Но поскольку старуха своей неугомонной борьбой с семейными тайнами и пороками заслужила всеобщую неприязнь, то народ посудачил о ее исчезновении и махнул рукой. Хочет в лесу обитать, ее дело — в селении спокойнее будет.

Новая будоражащая весть о пропавшей бабке не заставила себя долго ждать. И откуда только эти слухи берутся? Так вот, вскоре прошел слух, что старуха-то неспроста сбежала из поселения, а от сильного страха за свою жизнь. Потому как прознала о тайне большого злодейства… И совсем уж неимоверным был слух о том, что Кривая Леда перед своим побегом будто бы кому-то сказывала под большущим секретом, что точно знает, кто лишил жизни главу рода Велимира, потому как в то кровавое утро сама в лесу блуждала и все видела…

Слухи да пересуды эти даже затмили на какое-то время новость об отеле одной из коров, принесшей сразу трех телят, — явлении, доселе не виданном в городище. Слухам верили и не верили. Уж очень хорошо соплеменникам была известна склонность старой сплетницы к сочинительству, а порой и к откровенной лжи.

Некоторые мужчины селения говорили, что неплохо бы было разыскать старую да расспросить, чтобы прояснить те россказни. Однако браться за дело никто не спешил. Возможно, потому что наиболее кровно заинтересованным в раскрытии этой тайны был Чеслав. А он теперь сам в подозреваемых да беглых числился.

А совсем скоро стали шептаться, что кому-то показалось, а может, и в самом деле видели скрывающуюся беглянку у трех холмов… Будто там, среди деревьев и камней, нашла бабка пристанище. И как завидит кого из людей, так спешит схорониться старая.

Озорник Кудряш, слыша такие байки про исчезнувшую Леду, вместе со всеми недоверчиво кивал, цокал языком и пожимал плечами от удивления.

И откуда только эти слухи берутся? А леший его знает!..

Далеко, на много дней хода, тянется бескрайний лес. Настолько далеко, что лишь из сказаний да былин, передаваемых от поколения к поколению, да от нечастых пришлых народ лесного племени знал о том, что за их лесом раскинулись земли разные. Будто бы есть места с твердью невиданной по высоте и широте, с людьми и поселениями чудными.

Но и их родимая лесная колыбель была богата на разнообразия земные, сотворенные Великими. И в одном из таких мест сошлись три холма. А может, наоборот, разошлись, родившись из одной горы-матушки?

Чеслав не зря выбрал именно это место для своей задумки. Склон холма, который располагался со стороны городища, был более каменистым и менее поросшим деревьями, а потому все подходы к нему хорошо просматривались. И если кто захочет взойти по нему, то никак не сможет остаться незамеченным для того, кто сверху наблюдать будет. Два других холма были поменьше.

А на то, что кто-то скоро должен прийти к этому месту, Чеслав очень надеялся. Потому как в ложбине, образовавшейся между холмами, он спрятал старуху Леду, наказав сидеть смирно и для верности привязав ее к ели, чтобы не сбежала. И Кривая Леда была теперь приманкой, какую оставляют охотники возле ловушки, пытаясь добыть зверя крупного. А прийти за ней, по разумению Чеслава, должен был тот, чью тайну Леда якобы знала и другим открыть могла. Если, конечно, не помешать старой цокотухе…

Вечером верный Кудряш тайно обмолвился в городище о теперешнем местонахождении Кривой Леды. А значит, уже с утра следовало ожидать гостя опасного. И придет он, скорее всего, со стороны городища. Потому Чеслав и засел с самого рассвета на ближнем к поселению холме, схоронившись в лапах пышной ели.

Он лежал на сухой подстилке из опавшей хвои, полностью превратившись в слух и внимание. Сердце юноши билось ровно — он был уверен в своих силах и удаче. Накануне Кудряш спер из селения поросенка, который был принесен в качестве жертвы Лесу, чтобы дух был благосклонен и милостив к его необычным ловам. И Лес принял эту жертву, размеренно и дружно отшумев кронами вековых великанов. С собой молодой охотник взял лишь нож, так как лук да стрелы в этом случае были вещами не очень подходящими.

Перед ним как на ладони простиралась округа. Но ничто и никто не тревожил ее своим появлением. Уже и солнце поднялось над верхушками деревьев, растопив сумрак, а желающего погибели бабке Леде все не было. Чеслав, как истинный охотник, был терпелив. Тело его от долгого бездействия словно одеревенело, но он даже не чувствовал этого.

Неожиданно прямо в поле зрения юноши, на дальних подступах к холму, в лесной чащобе с веток вспорхнули горлицы, облюбовавшие эти места. Дыхание и сердце Чеслава замерли… И опять тишина и спокойствие. И опять улиткой потянулось ожидание. Но через время несколько птиц снова захлопали крыльями в воздухе. Только уже ближе и по правую руку от Чеслава. Теперь он был уверен: там кто-то есть.