— Не имеет ли обвиняемый сказать что-либо в свою защиту? Не хочет ли он попросить о снисхождении?

Герцог громко рассмеялся.

— Я попусту потратил прекрасное утро, государь, выслушивая всю эту ложь. К чему затягивать дело, говоря правду? В столь погожий день и умирать приятно, так почему бы нам…

Его прервал стук копыт, и на поле появился рыцарь в серебряных доспехах. Толпа умолкла, пропуская его.

— Кто ты, воин? — спросил король.

— Мананнан, рыцарь Габалы.

— Лжешь. Рыцарей Габалы больше нет. Ты самозванец.

— Я вижу рядом с вами Самильданаха, государь — пусть он поручится за меня.

Красный рыцарь встал и снял шлем, обнажив коротко остриженные белые волосы. Его глаза светились яркой синевой.

— Зачем ты явился сюда, трус? Чтобы воздать почести смелым?

Мананнан ответил не ему, а королю:

— Я приехал, государь, чтобы выступить защитником герцога Мактийского и потребовать испытания поединком.

— Изменник не вправе требовать поединка, — вскинулся Океса, но король жестом заставил его замолчать.

— Ты желаешь сразиться с Карбри, королевским бойцом этой провинции? Разумно ли это, рыцарь?

— Кто знает? Во всяком случае, это придаст перца вашему суду.

— Ну что ж. Мы никому не дадим повода сказать, будто король пренебрегает обычаями, которые сделали наших предков властителями мира. Пусть бой состоится.

— Обычай предусматривает, государь, что обвиняемому должны привести коня. В случае если его невиновность будет доказана, он сможет уехать с места казни верхом, а не уйти в сопровождении стражи, как осужденный.

— Хорошо, — согласился Ахак. — Согласен ли ты выступить в этом бою за меня, Карбри?

Красный рыцарь встал и поклонился.

— Как всегда, государь.

Мананнан спешился, привязал коня к повозке и подождал, пока герцогу не привели второго коня.

— Почему ты заступаешься за меня? — спросил герцог. — Я тебя не знаю.

— Знаете, ваша светлость. Однажды мы с вами сразились на турнире, и вы сшибли меня с лошади. Но это в прошлом. Я заступаюсь за вас потому, что так надо. Когда бой окончится, садитесь на коня и скачите во весь опор к лесу.

— А ты?

— Если посчастливится, мы поскачем вместе.

— Но сможешь ли ты победить Карбри?

— Всех когда-нибудь побеждают. — Мананнан опустил забрало, вышел на середину поля и воткнул свой длинный меч в землю. Карбри медленно сошел со ступеней павильона и занял позицию перед ним. Его забрало оставалось открытым, и Мананнан поразился, увидев, как помолодел его старый друг.

— Ты удивлен, Мананнан? Напрасно. Павлус, которого ты убил столь жестоко, сделал бы для тебя то же самое. Бессмертие — вот чем ты пренебрег.

— Я не убивал его, Патеус — это сделала Морриган. А такого бессмертия мне не надо. Скрестим мечи и покончим с этим.

— Я не хочу твоей смерти, Мананнан, но у меня нет выбора. Могу лишь обещать, что не заставлю тебя долго мучиться.

— Молодость сделала тебя самонадеянным, Патеус. — Рыцари соприкоснулись мечами, глядя на короля.

— Начинайте! — крикнул Ахак. Карбри взмахнул мечом, но Мананнан подставил ему свой эфес и нанес ответный рубящий удар по боку противника. Доспехи Карбри треснули, но кольчуга внизу остановила меч.

Толпа разразилась криками. Рыцари принялись кружить, нестройно звеня мечами. Более стройный Карбри двигался быстрее, более сильный Мананнан хорошо защищался. Мечи то и дело обрушивались на сталь доспехов. Но никто из противников не мог нанести смертельного удара. Мананнан отразил удар, направленный ему в пах, и рубанул Карбри по поясу. Красные доспехи снова раскололись, и на этот раз сквозь вдавившуюся в тело кольчугу просочилась кровь. Карбри отступил влево, пытаясь прикрыть рану, но Мананнан сделал финт, целя в голову, и вновь ударил по раненому боку. Кровь теперь брызнула струей.

Мананнан ринулся вперед, но получил удар, чуть не сбивший шлем у него с головы. Карбри, даже раненый, оставался опасным противником. Пришлось вспомнить об осторожности. Карбри бился отчаянно, и Мананнан понимал, что бой близится к концу. Карбри могло спасти только одно — молниеносная атака и смертельный удар по вороту врага. Мананнан приоткрыл шею, и меч Карбри блеснул на солнце, но Мананнан нырнул под него и вогнал свой меч Карбри в бок, направляя его вверх, в легкие. Красный рыцарь упал на колени, и Мананнан выдернул меч. Карбри застонал и хотел что-то сказать, но изо рта у него хлынула кровь.

В мертвой тишине Мананнан сел верхом. Поклонился королю и развернул коня. Герцог прыгнул с повозки в седло своего скакуна, и оба всадника помчались через поле к высокой изгороди.

— Держи их! — закричал Океса. Толпа бросилась в погоню, но герцог уже перемахнул через их город. Мананнан, с трудом удержавшись в седле, последовал за ним, и оба скрылись из виду.

Мананнан оглянулся. Королевские солдаты садились на коней, готовясь пуститься вслед за беглецами.

Лес успел опостылеть Бавису Лану. Уже шестнадцать дней он и его люди истребляли мятежников, врываясь в деревни и убивая всех без разбору, но ничего похожего на войско так и не встретили. Дан бесился, предвидя, что ему придется возвратиться к королю ни с чем. Два дня назад они схватили старосту одной деревушки и замучили его до смерти, но он, как ни допрашивал его Лан, ничего не мог сказать о Лло Гифсе и его армии.

Лан, сидя в седле, оглянулся. За ним ехали четыреста восемьдесят три кавалериста. За время кампании он потерял всего семнадцать человек, в том числе молодого Люгаса. Его искалеченная рука почернела, и он скончался в страшных мучениях. Столь ничтожные потери помогут королю поверить, что никакого мятежа нет.

Колонна, медленно петляя по лесным тропам, вышла на открытое место у подножия гряды холмов. Бавис распорядился устроить здесь полдневный привал. В это время из леса справа от него появились трое скачущих галопом всадников. Он принял их за своих разведчиков и заслонил глаза от солнца, пытаясь разглядеть их лица. Но вскоре ему стало ясно, что это лесовики, одетые в кожу и замшу, и что у каждого за спиной лук.

Всадники осадили своих лохматых горных лошадок шагах в тридцати от колонны и выстрелили. Лан пригнулся к шее коня, и стрела вонзилась в горло ехавшему позади солдату, а всадники повернули коней и помчались обратно в лес.

— Первая турма, догнать их! — вскричал Бавис, и шестнадцать солдат, отделившись от колонны, устремились в погоню. Их крупные кони были резвее, и Бавис видел, что лучников настигнут еще до опушки леса. В этот миг лесовики развернулись и снова пустили стрелы. Двое солдат свалились с коней, третий лишь пошатнулся — стрела засела у него в плече.