Из леса внезапно выехали шесть рыцарей в блестящих серебряных доспехах. Бавис моргнуть не успел, как они с мечами в руках набросились на его кавалеристов. Кони вставали на дыбы, люди падали. И погоня захлебывалась.

— Вперед! — заревел Лан, и вся колонна двинулась на врага. Шестеро рыцарей, изрубив первую турму начисто, неспешной рысью повернули к лесу, и Бавис взъярился. Выхватив меч, он издал боевой клич и помчался вдогонку. Деревья на краю леса росли редко, и он ясно видел рыцарей впереди себя.

Внезапно справа раздался громкий треск, и прямо за спиной Бависа рухнуло громадное дерево, круша лошадей и всадников. Вслед за ним упало второе и третье. Кавалеристы в панике поворачивали коней, но из кустов в них летели стрелы. Лан растерялся. Грохот падающих деревьев и вопли умирающих мешали ему соображать.

— Назад! — крикнул он. — Отходим! — Но отступать было некуда. Стрела, отскочив от его панциря, застряла в щеке.

Понимая, что надо спасаться, он рванул повод и оказался лицом к лицу с шестью рыцарями. Бавис заставил коня свернуть в сторону и рубанул по голове выросшего перед ним лучника.

Оглянувшись на скаку, он увидел, что один из рыцарей гонится за ним. Конь Бависа, утомленный недавней скачкой в гору, вспотел и покрылся пеной, и рыцарь быстро настигал их.

— Боги, спасите меня! — взмолился Бавис. Конь перескочил через поваленное дерево и вылетел на открытое место. Бавис направил его к ручью, только бы переправиться, а там он оторвется от преследователя в густом подлеске.

Он опять оглянулся. Рыцарь не приближался, но по-прежнему скакал за ним, грозный, как сама смерть.

Конь Бависа, расплескивая воду, выбрался на другой берег. Рыцарь стал немного ближе. Бавис пригнулся под низкими ветками. Узкая тропа петляла. Бавис спрыгнул с коня и хлопнул его по крупу. Тот понесся дальше, а всадник нырнул в кусты. Когда рыцарь проскакал мимо, Бавис встал и двинулся в гущу леса. Он только теперь начинал понимать, какие последствия эта губительная засада будет иметь для его карьеры. Он не сомневался, что все тридцать его турм разбиты наголову. Король будет вне себя, узнав, что взбунтовавшееся мужичье перебило цвет его войска. Бавис сел на камень и задумался. От врага он, положим, ушел, но в Макту ему лучше не возвращаться.

Будь оно все проклято! Легкий успех внушил ему чувство ложной безопасности. Он был убежден, что никакого мятежного войска не существует. Кой черт понес его в эту атаку?

Его мысли прервала вышедшая из-за деревьев молодая женщина. Необычайно красивая. Серебряные нити казались странными в ее золотых волосах.

— Что, заблудился? — спросила она, подходя. Его поразила чувственная грация ее движений.

— Да. Откуда ты тут взялась?

Она дотронулась до его голой руки, и он ощутил трепет наслаждения. Во рту у него пересохло, о рыцаре он и думать забыл.

Он стал развязывать тесемки ее камзола. Странное дело, но даже в такую минуту мужчина способен испытать желание.

Морриган обняла его за шею и притянула к себе.

* * *

Элодан отвернулся, когда Решето перерезал горло раненому солдату.

— Что, магистр, брезгуешь? — спросил разбойник.

— Да. Резать людей, как скотину, я не обучен.

— А здорово ты придумал! — засмеялся Решето. — Только один ушел живым.

Мятежники снимали с убитых латы и оружие. Лошадей, уцелевших после резни — их было около тридцати — навьючивали и уводили в горный лагерь. Элодан ушел с побоища к Лло, Эррину и Убадаю, сидевшим у маленького ручья.

— Просто не верится, — сказал Эррин. — Твой расчет оказался верным, Элодан.

— Гордиться тут нечем. Слишком много народу убито.

— Это враги, — заметил Убадай. — Я по ним плакать не стану.

— Решето вот тоже не плачет. Того и гляди начнет дергать у мертвых золотые зубы.

— Нашего Решета не так-то просто полюбить, — усмехнулся Эррин, — но дерется он будь здоров.

— Чтобы считаться рыцарем, требуется нечто большее! — отрезал Элодан. — Уж вы-то, барон, должны это знать. Мне стыдно, что я ношу эти доспехи.

— Не говори так! — возмутился Лло Гифс. — Никогда не говори! Я понимаю, что ты чувствуешь, но поставь себя на мое место. Я кузнец, беглый висельник, и все вокруг думают, будто я убил свою жену. Мне невдомек, что значит быть рыцарем. Но я сделаю все, чтобы не посрамить свои доспехи. Большего ни один человек обещать не может. Будь доволен тем, что мы победили, — это придаст бодрости нашим людям.

— Надеюсь, с Морриган ничего не случилось, — прервал наступившее молчание Эррин. — Надо было кому-то из нас поехать с ней.

— Ты скоро убедишься, что за нее можно не бояться, — сказал Элодан. — Я наблюдал за ней в бою. Она орудует мечом, как ветеран, несмотря на свою хрупкость.

— Однако она все-таки женщина.

— Не надо равнять женщин вроде Морриган с изнеженными придворными дамами, Эррин, — усмехнулся Лло. — Она, Ариана и Шира — это женщины, с которыми можно ходить в горы.

— Я плохо разбираюсь в горянках, Лло, но полагаюсь на твой опыт.

Решето, присоединившись к ним, снял шлем и почесал потную голову.

— Теперь бы пожрать в самый раз.

— Как ты можешь думать о еде, когда вокруг пахнет смертью? — поморщился Эррин.

— Я жрать хочу, потому и думаю о еде. При чем тут запах?

— Вон она, женщина, — показал Убадай. Морриган спешилась, и Элодан пошел ей навстречу, она опустила забрало шлема, спрятав лицо.

— Ты догнала его? — спросил Элодан.

— Да, он мертв.

— А ты? С тобой ничего не случилось?

— Все хорошо. Солнце светит в глаза, только и всего. Не пора ли возвращаться в лагерь?

— Да, но я хотел бы, чтобы вы с Решетом отправились на запад. Мне сказали, что там, в горах, есть большое селение. Туда можно попасть только через подвесной мост. Те, кто там бывал, говорят, что у тамошнего старосты Буклара больше двухсот воинов. Было бы хорошо, если бы он отправил сотню к нам.

— На запад? — нахмурилась Морриган. — Это близко к Пертии — там должно быть много вражеских войск.

— Я тоже так думаю. Возьмите с собой припасов, сколько потребуется.

— Мне непременно надо ехать с Решетом? Почему не Эррин, не Лло или не номад, на худой конец?

— У магистра свои привилегии, Морриган, — усмехнулся Элодан. — Я навязываю его тебе, чтобы сплавить подальше от себя.

— Учти, что он может не вернуться живым из этого путешествия.

Герцог спешился у пещеры и долгим, тяжелым взглядом посмотрел на стоящего у входа белокурого юношу.