Он направился к веранде.

– Эван! Эмилия! – обычно, когда он приходил домой, они бежали к нему со всех ног. Но порой они прятались, а потом внезапно выскакивали из укрытия.

Дуфф поднырнул под простыню.

– Эван! Эмилия!

Он остановился. Простыни отбрасывали на пол веранды длинные подвижные тени. Дуфф вдохнул аромат стирального порошка и воды, в которой Мередит полоскала белье. Но к этому аромату примешивался еще один запах. Дуфф улыбнулся. Картофельный суп. Дуфф улыбнулся еще шире, представив, как Эван будет упираться и требовать, чтобы ему позволили есть суп прямо с наклеенной бородой. Тишину не нарушало ни единого звука. Значит, нападения можно ожидать в любую секунду.

На тени от простыней виднелись маленькие пятнышки солнца.

Дуфф внимательно посмотрел на них, а потом перевел взгляд на себя. На его свитере и брюках тоже были такие же солнечные точки. Сердце подпрыгнуло и упало вниз. Дуфф провел рукой по простыне, и его палец тут же попал в дыру. А потом в следующую. Дуфф затаил дыхание.

Он отодвинул в сторону последнюю простыню.

Кухонного окна больше не было. Стены были изрешечены так, что казалось, будто дыр в них больше, чем дерева. Дуфф посмотрел туда, где прежде было окно. Кастрюля все еще стояла на плите, но больше напоминала решето. Плита и пол рядом с ней были залиты желтоватым картофельным супом, от которого по-прежнему шел пар.

Нужно войти внутрь. Он должен войти внутрь. Но не получалось. Его ноги словно вросли в пол на веранде.

На кухне никого нет, сказал он себе. Там пусто. Возможно, в доме тоже никого нет. Дом разрушен, но людей в нем нет. Возможно, они убежали в купальню. Возможно. Возможно, не все потеряно.

Он сдвинулся с места и пошел – туда, где раньше была дверь. Зашел в комнаты детей. Сперва Эмилии, потом Эвана. Заглянул в изрешеченные шкафы и под кровати. Никого. В спальне для гостей – тоже. Он направился к последней комнате. Их с Мередит спальне, туда, где стояла широкая мягкая кровать, на которой в воскресное утро хватало места для всех четверых. Где они валялись, щекотали друг дружку, визжали, чесали друг другу спины, болтали обо всякой всячине и шутливо дрались за право не вставать первым.

Дверь в спальню висела на петлях, но отметин от пуль на ней было столько же, сколько и повсюду. Дуфф перевел дыхание.

Возможно, не все потеряно.

Он положил руку на дверную ручку. И открыл дверь.

Разумеется, он понимал, что пытается обмануть сам себя. Он в совершенстве освоил это искусство, и чем чаще врал себе, тем проще ему было видеть вещи иными, чем на самом деле. Но за последие дни Дуфф избавился от закрывающей его глаза пелены и сейчас видел лишь то, что было перед глазами. Повсюду лежали перья из перины, белые, похожие на снег. Возможно, именно поэтому открывшаяся картина была такой мирной. На первый взгляд могло показаться, будто Мередит пытается согреть Эвана и Эмилию. Все они сидели в дальнем углу на полу – дети и обхватившая их руками мать. На стене позади налипли красные перья.

Дуфф судорожно хватал ртом воздух. А потом закричал. Короткий, отчаянный, бешеный крик.

Все было потеряно.

Ничего не осталось.

Дуфф стоял на пороге. А потом двинулся к кровати. Он знал, что им уже ничем не поможешь, что единственное, чего он добьется, – это наследит на месте преступления, уничтожит улики. Но он должен накрыть их. Укрыть их в последний раз, им нельзя сидеть здесь вот так. Он сделал несколько шагов, но вдруг замер.

Ему послышался какой-то звук. Крик.

Дуфф развернулся и вернулся в гостиную, к разбитому окну, выходящему на юго-восток, к озеру. Крик повторился. Кричали издалека, но звук разносился далеко. Голос показался Дуффу сердитым. Кричавший повторял одно и то же слово, но какое именно, Дуфф не разобрал. Он открыл изуродованный комод, вытащил оттуда бинокль и навел его на купальню. Одно стеклышко в бинокле было разбито, но другое осталось целым, так что Дуфф разглядел светловолосого мужчину. Тот быстро шагал к дому. Позади него, возле купальни, стоял грузовик, а в кузове Дуфф увидел старого знакомого. Сейтон. С обеих сторон от него виднелись какие-то штуковины, похожие на огромные мясорубки на подставках. «Тебе велено два дня лежать пластом в кровати… приказ комиссара полиции», – вспомнил Дуфф слова Макбета. Макбет знал. Он знал, что Дуфф хочет разоблачить его, доказать, что он убил Дункана. Ленокс. Ленокс – вот кто его предал. Судья из Капитоля – это все сказки.

Дуфф увидел, как Сейтон открыл рот, и лишь потом услышал сердитый крик. То же самое слово.

– Ангус!

Дуфф отпрянул от окна, чтобы бинокль не отбрасывал бликов. Нужно убираться отсюда, и побыстрее.

Когда на город опустилась темнота, новость о расправе над байкерами уже разлетелась по всем закоулкам. В девять вечера большинство журналистов собрались в актовом зале. Стоя возле боковой двери, Макбет слушал, как Ленокс приветствует участников пресс-конференции:

– Во время речи комиссара полиции мы просили бы вас фотографировать без вспышки. Если хотите задать вопрос, поднимите руку и дождитесь разрешения. Ну, а сейчас передаю слово комиссару полиции. Макбет, прошу!

Такое приветствие и, вероятно, слухи о победе над Рыцарями севера заставили нескольких молодых журналистов захлопать, когда Макбет поднялся на сцену, однако под многозначительными взглядами более опытных коллег их жидкие аплодисменты быстро стихли.

Макбет подошел к кафедре. Нет, он кафедру – так он себя чувствовал. Странно, но если прежде он больше всего боялся именно этого, выступать перед людьми, то теперь ему не просто нравилось – в этом он. Он кашлянул и заглянул в свои записи. А потом заговорил:

– Сегодня полиция осуществила две вооруженные операции против тех, на ком лежит ответственность за недавние убийства полицейских, в том числе комиссара полиции Дункана, и распространение большой партии наркотиков. Рад сообщить, что первая операция прошла, учитывая все сложившиеся обстоятельства, успешно. Вооруженная группировка, члены которой называли себя Рыцарями севера, прекратила свое существование. – Тишину в зале нарушили радостные крики. – Сразу после того, как некоторые из членов группировки были освобождены из заключения, полиция получила новые сведения, на основании которых было решено осуществить повторный арест. Однако Рыцари севера открыли огонь по гвардейцам, и по этой причине у нас не было иного выхода, кроме как ответить огнем. Именно это я имел в виду, когда упомянул о сложившихся обстоятельствах.

– Был ли среди убитых Свенон? – крикнули из зала.

– Да, – ответил Макбет. – По причине множественных ранений его личность установить невозможно, однако всем вам наверняка знакомо вот это… – Макбет поднял блестящую саблю и был опять вознагражден криками ликования – на этот раз кричали даже некоторые видавшие виды журналисты. – Эта эпоха подошла к концу. К счастью.