Шагая за край, шепчу: «Господи, помоги!»

Вниз спустился быстро, хоть и пришлось травить веревку медленно, но, может мне это так показалось? Пока проходил стену, разглядывал те выступы и трещины, по которым лез вверх. Сейчас они почему-то выглядели не совсем удобными. И как я за них цеплялся? Да и неважно теперь.

На уступе ничего не изменилось. Разве что Ильяс стоял и веревку держал, прижимаясь к стене. Переходников так и сидел с закрытыми глазами, спиной к граниту приклеенный. Савин тоже вжимался, только пялился на меня, будто видел во мне что-то необычное.

– Когда ты там заорал, – ворчит Олег, – я уж подумал – все, сорвался.

– Ага, – отвечаю, – и как-то незаметно мимо пролетел. Ильяс, веревку отпусти.

Я стравил остатки альп-шнура, глянул вниз и кивнул – хватает. Повернулся к друзьям.

– Сейчас мы начнем спускаться. Там, – я показал пальцем в сторону осыпи, – всего шесть метров. Совсем немного. Пойдем по очереди. Показываю как…

Поднимаю высоко правую ногу и обматываюсь веревкой, зажимаю её у бедра и, выпрямившись, отрываю левую, зависая в полуметре от площадки.

– Вот таким макаром, – я начинаю стравливать веревку, одновременно поясняя, – только спускаться надо медленно, иначе будет ожог от трения.

Расулов и Савин кивнули. Женька тоже, однако, этот эстет глаз так и не открыл. Ладно, повторим.

– Евгеша, смотри… смотри!

Наконец тот открывает глаза. Повторяю ещё пару раз. Вроде поняли.

– Первым идет Ильяс, затем Олег, потом Жека, я последний.

– Ильяс, давай.

Он берется за веревку. Помогаю ему обмотаться.

– Попробуй сначала…

– Нет, давай сразу. Я знаю, как спускаться дюльфером.

– Да ну?! – Сюрприз на сюрпризе. Скалолаз хренов. – Тогда давай. Там, на осыпи, осторожно ступай. Как спустишься, следующего жди. Страхуй на всякий…

Вместе перешагиваем через Переходникова, я поправляю веревку и говорю:

– Только не спеши, хорошо?

– Ладно, Серег, – кивает Расулов и начинает осторожно травить веревку. Контролирую его спуск, готовый подсказать и подстраховать, но Ильяс благополучно достиг осыпи, распутался и глянул вверх.

– Нормаль, жду тут.

Я обмотал Олега.

– Помни, – напоминаю ему, – не спеши.

– Постараюсь…

Савин, опираясь о край, нависает над краем и медленно съезжает вниз. Я придерживаю веревку у стены и смотрю на спуск друга. Олег тоже благополучно достиг осыпи. Он, отпустив веревку, почти садится на камни и, шурша ими, сдвигается в сторону.

– Поднимись к бревнам и жди там. – Кричу я вниз Савину. – Тут Ильяс один справится.

Олег лезет по камням вверх, Расулов приготовился принимать следующего. С Переходниковым, похоже, придется повозиться.

– Жека, – приседаю рядом с ним, – надо спускаться.

– Б-б-боюсь, – отстукивает он челюстью.

– Знаю, что боишься, и не только ты. Олег боится. Ильяс тоже. Я боюсь. Но надо побороть свой страх.

– Серег. Я знаю, я… виноват. Но не могу…

Вот дьявол, хоть силой обвязывай и спихивай. Может действительно, обвязать и спустить? Только силёнок у меня не хватит. Евгеша сильно напуган и будет цепляться за всё подряд, так что надо уговаривать.

– Тут же не высоко, всего шесть метров, как у тебя дома на третьем этаже. Я и Ильяс тебя страховать будем.

Но тот мотает головой. Глаза закрыты. А если ему глаз и не открывать? Хотя бы пока…

– Значит так, Жека, глаза не открывай. Представь, что ты сейчас у себя дома на балконе сидишь.

Лицо у Переходникова кривится – трудно ему сейчас что-то представить.

– Сейчас ты, не открывая глаз, повернешься и, опираясь на стену, встанешь. Я рядом, буду помогать тебе. Ну… – и тяну его за плечи.

Женька всхлипнул и начал поворачиваться. Сел и вжался лбом в гранит. Есть прогресс!

– Так, хорошо, – придерживая его, начинаю тянуть вверх, – вставай.

Очень медленно поднимается, буквально по сантиметру перебирая руками вдоль стены. Выпрямляется не до конца, оставшись чуть согнутым. Но и это хорошо.

– Вот так, отлично! – подбадриваю его я. – Теперь ногу подними… поднимай ногу-то.

Но Женька стоял и больше не двигался. Тогда я сам приподнял его ногу, пропустил верёвку между ног, обвел ею правое бедро, а затем, оторвав руку от скалы, через грудь и левое плечо опустил за спиной.

– Держи, – я попытался сунуть верёвку в правую руку.

– Не могу… – простонал Переходников.

– Можешь! – обозлился я. – Не веди себя как тряпка. Нам нельзя тут сидеть. И так долго валандаемся. Хочешь, чтобы мы из-за тебя в последний раз в поход классом ходили?

– Н-нет…

– Тогда давай, попробуй зависнуть на веревке здесь, пока не спускаясь.

– Как?

Я подтянул веревку.

– Вон тут вверху левой рукой ухватись и потянись. И ногу выше подними. Ага, вот так.

Подтянул ему веревку и вложил в правую руку:

– Держи крепче. И не дрожи так, успокойся. Я тебя поддерживать буду, а теперь слушай – скорость спуска регулируется правой рукой, а левая придерживает верёвку. Чтобы остановить спуск, достаточно только сжать кисть. Понял?

Переходников кивнул.

– Сейчас пару раз попробуешь здесь, потом пойдешь вниз. А теперь левую ногу подними.

Женька поднял ногу осторожно. Я придерживал его за спину правой рукой, а левой держал за натянутую веревку.

– Выше поднимай, ничего не бойся. Теперь ослабляй хват правой.

Переходников эти полметра съехал мгновенно.

– А вот так нельзя, – сказал я сморщившемуся и дующему на руки Переходникову. – Чувствуешь как горячо? Давай, подтянись ещё раз и попробуй медленно, буквально по сантиметру.

Вторая попытка удалась лучше, Женька даже слабо улыбнулся. Ну, слава богу, отошел от своего испуга. Значит, можно его спускать.

– Теперь вниз, – я двинул его к краю, – смотри перед собой и помни – ничего страшного тут нет. Гранит, вон, разглядывай. Кстати, помнишь, как ты на нитке конфеты со второго этажа спускал?

– Ну да…

– Вот и давай, как…

– Я не конфета, – буркнул Женька и поерзал. Веревка тут же сползла к паху.

– Так тоже не стоит делать, – усмехнулся я и поправил её, переместив петлю к бедру, – прищемишь гордость-то свою.

У Переходникова сначала вытягивается лицо:

– Какую гордость? – А потом доходит, и он начинает хихикать. Просто здорово!