class="p">Я не хочу ему верить. Я хочу злиться на него. Я хочу иметь причину, настоящую, конкретную причину злиться, иметь что-то, что могло бы разъедать мои чувства к нему, что-то, что не всегда возвращалось бы к "ну, он же говорил тебе, что все будет именно так". Меня же предупреждали. Мне нужна причина думать, что он не такой уж хороший человек, как я неоднократно убеждалась. Но я верю ему. Это самое сложное во всем этом. Я верю, что он был бы вовремя, если бы его не отвлекли на встречу, и что он сам отвез бы меня. Ни одна часть меня не думает, что он по неосторожности забыл или что ему было все равно. Он никогда не показывал мне ничего такого, что заставило бы меня думать, что он действительно такой человек. Если уж на то пошло, он слишком сильно переживает, и это заставляет его слишком долго наказывать себя.

Его рука касается моей ноги, словно пытаясь успокоить меня, и мой пульс подскакивает в горле. Прошло уже несколько недель с тех пор, как у нас был секс, и я постоянно испытывала к нему безумную тягу. Это было своего рода мукой, знать, что он рядом со мной в постели, а мы не можем. Даже я не хотела рисковать, пока находилась на постельном режиме, и я знаю, что он точно не стал бы этого делать.

Доктор разрешил нам заниматься обычной деятельностью. Мы могли бы…

Мы не говорили об этом. Когда он предложил мне уединиться, когда сказал, что будет спать в другой комнате, я задалась вопросом, изменил ли наш разговор в ту ночь что-нибудь в его решении, принятом в брачную ночь, чтобы я была "удовлетворена" в нашем браке. Я боялась спросить и услышать от него, что он передумал, что ему слишком трудно сохранять такую дистанцию. Я также боялась, что он отмахнется от этого, отложит разговор на потом, а я останусь в недоумении и буду мучиться этим вопросом, пока наконец не получу ответ.

— Теперь мы можем вернуться в нашу комнату, — говорю я ему, когда мы входим в дом. — Больше никаких забот с лестницей.

— Не могу сказать, что мне стало легче на сто процентов, — осторожно отвечает Левин. — Но с лестницей все в порядке, я уверен. Так что да, я помогу тебе перенести вещи наверх. Вообще-то, почему бы тебе не пойти переодеться, а я сейчас подниму их наверх?

План начинает формироваться в моей голове, как только он это произносит. Я поднимаюсь первой, пока он забирает мою одежду из гостевой спальни, раздеваюсь, и бросаю вещи в корзину. Быстро, пока он не успел подняться, я нахожу пару трусиков, которые, как я знаю, ему нравятся; шелковые трусики-шортики, которые выгодно демонстрируют мою попку… Я видела его реакцию в прошлом, когда он обнаруживал, что на мне что-то подобное, и шелковую майку без лифчика. В спальне тепло, и шелковистый материал прижимается к моей груди, очертания сосков давят на тонкую ткань.

Я убираю волосы, как раз когда он входит в комнату, и это выглядит невинно. Как будто я была на полпути к одеванию, когда он вошел. Я понятия не имею, одурачен Левин или нет, но меня это не волнует. Я слишком сильно хочу его.

Как только я поворачиваюсь, и мои волосы рассыпаются по плечам, я вижу жар в его глазах. Его взгляд мгновенно скользит по моему телу, вбирая его в себя, и я вижу момент, прежде чем он поймает себя, когда на его лице появилось безудержное вожделение…. И тут он вспоминает, что должен чувствовать, что должен контролировать, за что так старательно пытается уцепиться, и выражение его лица становится пустым.

— Не хочешь немного отдохнуть? — Нейтрально спрашивает он, подходя, чтобы положить мою одежду в ящики. — Я могу найти себе занятие, если ты хочешь немного тишины и покоя после встречи…

— Или ты можешь прилечь со мной. — Я подхожу к нему, провожу руками по его спине, по мягкому хлопку футболки. — Прошло много времени…

Я приподнимаюсь и провожу пальцами по его шее, целуя середину его спины, а другая рука проникает под футболку. Мои пальцы скользят по рельефным мышцам его пресса, и я чувствую, как он втягивает воздух, прежде чем повернуться ко мне лицом, и ловит обе мои руки в свои, прежде чем я успеваю коснуться его дальше, как будто он знает, где моя рука может оказаться в следующий момент.

Мне не нужно прикасаться к его члену, чтобы понять, что он твердый, только из-за этой небольшой близости. Когда я бросаю короткий взгляд вниз, когда он поворачивается, я уже вижу, как он напрягается, упираясь в ткань брюк, его член толстым гребнем упирается в переднюю часть брюк, желая меня.

— Это плохая идея, Елена, — тихо говорит он, его широкие руки крепко обхватывают мои. — Ребенок…

— Доктор сказал, что все в порядке. Что мы можем вернуться к нашим обычным занятиям.

— Я не знаю, стоит ли нам рисковать. — Он переводит дыхание и смотрит на меня сверху вниз. — Это не…

— Не стоит того? — Я прикусила нижнюю губу, глядя на него сверху вниз. — Мы собираемся провести следующие несколько месяцев в безбрачии? Когда мой врач сказал, что все в порядке? — Я стараюсь не говорить то, что приходит мне в голову, но ничего не могу с собой поделать. — Какое оправдание ты придумаешь после рождения ребенка?

— Елена, это нечестно…

— Ты мой муж. Я твоя жена. Я хочу тебя, и я знаю, что ты хочешь меня. — Я освобождаю свою руку от его руки и скольжу ею вниз по его передней части, мои пальцы прослеживают форму его напряженного члена. Он вдыхает с шипением, его глаза ненадолго закрываются, и я чувствую небольшой трепет удовлетворения. — Ты тоже этого хочешь. Ты не можешь бороться со всем этим, Левин. Почему мы не можем получить, то, что оба хотим? — Я наклоняюсь к нему, моя вторая рука вьется по его руке, и я поднимаюсь на цыпочки, чтобы провести губами по его губам. — Не все должно быть так сложно. Прошло уже несколько недель.

— Это всегда было сложно. — Он напрягается, когда я целую его, его губы прохладные и сухие, и в моей груди появляется разочарование. — Всегда, Елена. Но я имею в виду, когда говорю, что не знаю, стоит ли нам это делать. Ты только что получила разрешение. Мы можем подождать еще немного…

— Тогда нам не обязательно делать все. — Мои пальцы снова пробегают по нему, а