о мой клитор, а я издаю небольшой крик в поцелуе. — Ты всегда была только моей, Елена. И я не заслуживаю тебя.

Я целую его сильнее, прежде чем он успевает сказать что-то еще, прижимаюсь губами к его губам, хватаюсь за его руки, прижимаясь к нему, пока наслаждение нарастает. Я жажду его, хочу его, и легкое прикосновение кажется мне почти достаточным, чтобы переступить через край, дать мне именно то, чего я так жаждала.

— Я знаю, что ты можешь кончить для меня не один раз, — пробормотал он мне на ухо, обводя мой клитор кончиками пальцев и тепло прижимаясь губами к его оболочке. — Я хочу, чтобы ты кончила для меня, Малыш. Кончи так сильно, как только сможешь.

Я не обращаю внимания на острую боль, которую причиняет мне это прозвище, на то, как нежно он его шепчет, и сосредотачиваюсь на том, что он мне дает. Ощущение его пальцев, которые теперь давят сильнее, потирают в том направлении, которое, как он знает, мне нравится, доводя меня до первого оргазма, и я знаю, что он будет только первым. Он даст мне столько, сколько, по его мнению, я смогу выдержать, и одной этой мысли достаточно, чтобы перевести меня через край, заставить мою спину выгнуться дугой, а голову откинуться назад с содрогающимся стоном, когда я разжимаюсь на его пальцах, и оргазм прорывается сквозь меня, пока я выгибаюсь и дергаюсь от удовольствия.

Он продолжает гладить, теребить, приговаривая на ухо:

— Кончай, моя хорошая девочка, — а я едва не рыдаю от изысканного удовольствия, и мне хочется умолять его о члене. Я хочу, чтобы он заполнил меня, чтобы он был твердым, чтобы он двигался, доводя меня до очередной кульминации, пока он жестко трахает меня, но я сдерживаюсь. Я знаю, что прошу слишком многого, и я не хочу разрушать то, что у нас есть сейчас.

Я не хочу, чтобы он останавливался.

Он тоже не хочет. Его удары замедляются по мере того, как мой оргазм ослабевает, его пальцы обводят внешний край моего клитора, а не прямо на нем, его язык мягко скользит ниже, дразня края моей киски и спускаясь к моему входу, чтобы покрутиться там, позволяя чувствительности ослабнуть, прежде чем он начнет снова, подталкивая меня к новому оргазму. Он точно знает, как я люблю, когда ко мне прикасаются, что именно заставит меня задыхаться и сжимать простыни, крутя их в руках, когда моя спина выгибается, и я скребусь о его лицо.

— Я хочу заставить тебя кончить еще раз, — шепчу я, облизывая губы, на которых все еще ощущается его вкус, и Левин усмехается, вибрируя от этого звука.

— Кончишь для меня еще раз, и я позволю тебе взять мой член в рот. Как тебе это, Малыш? Достаточно хорошая награда за то, что я позволю тебе снова кончить мне на язык?

Меня охватывает жужжание, покалывание, все мое тело, кожа словно оживают от слов, произносимых над моей влажной и чувствительной плотью, от его призыва, от его желания. Не в силах говорить, я хнычу и киваю, когда его язык скользит по моему клитору, а мои бедра рывком поднимаются навстречу его рту.

Он стонет, его руки обхватывают мои бедра, и он разводит их в стороны, держа меня широко раскрытой, чтобы он мог насладиться. Он разводит мои ноги вверх и назад, как можно шире, и на мгновение отступает назад, его взгляд с вожделением оглядывает открывшееся перед ним зрелище — меня, полностью обнаженную.

— Так чертовски красиво, — бормочет он, и ни одна часть меня не чувствует ничего, кроме возбуждения от того, как он выставляет меня напоказ, от его уязвимости. Я полностью доверяю ему, и все, что я чувствую в этот момент…это желание.

Это так же хорошо, как любое физическое удовольствие.

Его рот снова плотно прижимается ко мне, его язык совершает знакомые круги по моему клитору, трепещет, трется, и он всасывает мою плоть в свой рот, быстро подталкивая меня к оргазму, на грани которого я уже находилась. Медленное, ритмичное посасывание, пульсация моего клитора во рту, пока его язык перебирает его, и мышцы моих бедер дрожат, когда я бьюсь о его лицо, одной рукой хватаясь за его затылок, пока отдаюсь ему.

Я знаю, что, блядь, залью его лицо, когда снова кончу. Я чувствую это, поток возбуждения на его языке, как напрягается и содрогается все мое тело, как бесстыдно бьются бедра о его рот, как я извиваюсь на простынях и сильно кончаю. Я слышу, как выкрикиваю его имя, второй оргазм такой же сильный, как и первый, даже более сильный, и Левин продолжает лизать до самого кульминационного момента, посылая по мне пульсации удовольствия, пока я не откидываюсь назад на подушки обмякая и задыхаясь.

Он откидывается назад, вытирая рот, его глаза сверкают похотливым озорством, и я вижу, как он снова тверд, его член плотно прижат к животу, по стволу стекает сперма. Я наклоняюсь, тянусь к нему, а он сужает глаза.

— Со мной все будет в порядке, Елена. Мне не нужно…

— Я хочу. Иди сюда. — Я почти рычу на него, а он смело смеется, и тонкие морщинки в уголках его глаз морщатся, когда он ухмыляется.

— Ты так сильно этого хочешь, да?

— Да. Я же говорила тебе…

— Тогда мы попробуем что-то новое, потому что если ты собираешься заставить меня кончить снова, то я позабочусь о том, чтобы ты получила то же самое.

Я моргаю на него, не понимая, что он имеет в виду, особенно когда он ясно дал понять, что не будет меня трахать. Его и раньше можно было переубедить, но в данном случае я не верю, что он согласится.

Он перекладывает меня на кровать, положив одну руку мне на бедро, и вдруг оказывается лежащим параллельно со мной, а его рука поднимает мое бедро так, что оно оказывается у него над головой.

— Теперь ты можешь делать с моим членом все, что захочешь, — говорит он мне, в его голосе звучит нотка игривого озорства, которую я редко слышала, — но я собираюсь снова полакомиться этой сладкой киской, пока ты будешь это делать.

Я когда-нибудь перестану мокнуть от каждого грязного слова, вылетающего из уст этого мужчины? Я кончила дважды, сильно, но чувствую, как меня снова захлестывает от того, что он говорит и как он это говорит, мои бедра липкие от доказательств, когда он проводит пальцами по моей набухшей плоти и усмехается.

— Ты такая мокрая для меня, Малыш.