– У меня села батарея. – Предупредил я. – Через пару секунд телефон вырубится.

– Как жаль! – Не меньше моего расстроилась мисс Джеймс. – Вы только вошли во вкус.

– Если хотите, как-нибудь в другой раз я расскажу больше.

– Было бы здорово. Вы знаете, я даже спать перехотела от вашего рассказа. – С воодушевлением затараторила Эмма, мечтательно глядя куда-то в сторону окна. – Завтра же повторю ваш маршрут. И спасибо вам. Может, не так и плохо, что я сюда приехала. Я чувствую, что где-то здесь найду…

Экран почернел, не дав нам договорить. Я так и не узнал, что мисс Джеймс хотела найти в Берлингтоне. Но печальнее всего, что я сам не знал, что искал в Лос-Анджелесе. Квартира захлебнулась тишиной, и я заскучал по голосу мисс Джеймс, как скучал по дому.

Эмма

Три дня я только и делала, что рисовала на террасе и вычёркивала места из блокнота. Из мистера Кларка вышел замечательный рассказчик и неплохой советник. Я хотела поделиться соображениями по поводу будущих картин с мистером Максвелломм. Всё же его решение перевешивало любые идеи, а к мнению Сьюзен Калхун он прислушивался по старой дурной привычке и вряд ли бы сменил её, пусть я и появилась на горизонте.

Но чаще всего так случается, что у богатых немало дурных привычек, и работать двадцать четыре часа в сутки – одна из них. Дозвониться до него я так и не смогла, и в ответ на перезвоны получила лишь коротенькое безэмоциональное сообщение.

Улетел по делам в Лондон. Вернусь в понедельник.

Инициатива наказуема, но я понадеялась, что это не тот случай и решила лично осмотреть все пункты назначения в маршруте, что ночью построил мистер Кларк. В сумку отправились мои спутники на сегодня: кошелёк с остатками лимита по кредитке и парой купюр наличных, телефон с хорошей камерой, которую я пущу в ход и предоставлю наглядную презентацию мистеру Максвеллу, что идеи его художественного консультанта не так уж блестящи.

Укутавшись в пуховик Виктории, потуже затянув шнурки её же ботинок, я замоталась шарфом до самых щёк и попросила таксиста подбросить до ближайшего магазина одежды, где купила вязаную шапку с двумя помпонами, пушистые варежки и пару тёплых носков. Незаменимая часть обмундирования всех жителей Берлингтона, пусть и временных. Какая разница, как сильно щипает самолюбие, зато уши не щипает студёный мороз.

Первым делом я побывала в кафе-мороженом «Бен и Джерри» и рискнула попробовать что-то новенькое. Молодой парень в красном фартуке и шапочке, ещё более нелепой, чем моя, наполнил рожок двумя шариками: лавандовым и пряничным. Я не осмелилась застудить горло и слечь на неделю с гриппом, выйдя с мороженым на улицу, и заняла столик у окна. В утренние часы городские пропадали на работах, так что я наслаждалась тишиной кафе и необычным вкусом лаванды на языке, который плавно перетёк в по-зимнему пряничную ваниль.

Мистер Кларк забыл уточнить, что в «Бен и Джерри» не только обалденное мороженое, но и уникальный интерьер. Гэбриэл в своё время водил меня по многим фешенебельным заведениям Города ангелов. Некоторые из них хвастливо поблескивали мраморными полами, другие – позолоченными канделябрами, третьи – звёздами Мишлен, но я ещё никогда не сидела на стуле в форме рожка мороженого и не выглядывала в окно в форме эскимо.

Сделав пару отличных кадров этого мороженого царства, я включила карты на телефоне и медленно направилась по снежным улицам к следующему месту в идеальном путешествии мистера Кларка. Малоэтажные дома уже вовсю украсили к предстоящим праздникам, и город превратился в сказочный мир. Будто меня засосало на страницы детской книги, только все чудеса происходили наяву.

На побережье озера Шамплейн к моему променаду присоединился леденящий душу ветер, задувающий сюда из самого Монреаля. Кусающий нос вихрь сильно отличался от ласкающего кожу бриза, что обитал на песочных пляжах Санта-Моники и Плайя Дель Рей. Но меня не тянуло обратно. Я выросла в суровых зимах Миннесоты и только сейчас начала вспоминать, откуда родом и к какому климату принадлежу. Чем дольше я оставалась в Берлингтоне, тем сильнее ощущала, как привыкаю к снегу и холоду, кто я такая на самом деле.

Бухту у парка Рок Пойнт, о которой слагал легенды мистер Кларк, я отыскала не сразу и успела отморозить пальцы ног, а нос обзавёлся настоящей сосулькой, которую нужно сбивать, чтобы та не упала кому-нибудь на голову. Кольцо из величественных и необъятных кипарисов укрыли меня от озёрной метели, но я пожалела, что не могу разжечь костёр и пожарить зефир на пару с мистером Кларком. Я еле управлялась с его камином, что уж говорить о костре посреди сугробной пустыни.

Я стояла у самого берега, на резком склоне холма, что уводил в самую пучину озера. Оно покрылось толстым льдом, по которому так и хотелось промчаться на коньках. Вдали виднелись чёрные точки рыбаков, что не побоялись выйти на бой со стихией ради жирного улова. Отец любил рыбачить и иногда брал меня с собой, так что я знала, как управляться с удочкой. Жаль, он не научил меня, как управляться со скорбью до того, как они с мамой погибли.

Мне срочно нужно было погреться, и я почти помчалась в сторону библиотеки Литтл. Ветер дул в спину и подгонял меня – боялся, что я сверну не туда. Путешествуй я по старинке с бумажной картой в руках, мои пальцы давно бы отмёрзли, а карта заиндевела и осыпалась на мелкие снежинки.

Я поняла, что нашла нужное место ещё до того, как телефон сообщил, что я прибыла к пункту назначения. Четырёхэтажная башня из тёмного кирпича выросла передо мной, как только я свернула с первой береговой линии вглубь городских построек. Не хватало только острого шпиля и стерегущего принцессу дракона на самой макушке башни. Вход украшали хвойные венки с шишками и светящимися фонариками, и верный страж – двухметровая фигурка оловянного солдатика в полном обмундировании. В такую погоду даже он выглядел замёрзшим. По-быстрому сделав пару снимков, я сочувственно потрепала солдатика по плечу и шмыгнула внутрь.

Говорят, у каждого свой рай и свой ад. И если это правда, то я попала в рай любого любителя книг. У самого входа восседала пышная, как ромовая баба, женщина строгого вида и неопределённого возраста. На голове – что-то вроде чепчика злой мачехи, а на лице – её же неодобрительная гримаса. Наверняка это и была та самая миссис Дженкинс, о которой говорил мистер Кларк. Хранительница